Вокруг света 1980-11, страница 13

принимали участия в первых поисках, но которые так же, как и их старшие товарищи, знают волнующую историю гибели и поисков «Дельфина».

Вам расскажут о том, как в 66-м, а потом еще почти десять лет тралили летом весельными ялами, потом катером районы вероятной гибели сейнера, как проверяли всевозможные версии и списывались с морскими и военными архивами, изучали выкопировки с морских карт и писали письма во все концы: искали и находили очевидцев и свидетелей последнего похода корабля. Как нашли наконец единственного спасшегося с сейнера бывшего телеграфиста штаба Михаила Филипповича Мухина, ныне помощника мастера на Яхромской ткацкой фабрике, и его спасителя Иосифа Семеновича Мотронюка, смотрителя Нижне-Викторов-ского маяка.

Выяснили также, что из сейфов, в которых находились самые важные бумаги штаба и политотдела, «ни один документ не всплыл», хотя на берег после взрыва были выброшены многие штабные бумаги и обломки, как говорилось в одном из донесений, найденном в архиве. Это подтверждало предположение, что сейфы, по всей вероятности, целы и лежат на дне в районе 35-го поворотного буя, оживленного морского перекрестка, где расходятся суда на Одессу, Севастополь, Николаев, Херсон и Очаков.

Версия версией, но могли ли уцелеть знамя и сохраниться документы в сейфах, куда, наверное, уже за долгие годы просочилась вода?

Еще в 1963 году николаевцы принимали участие в работе киевских и одесских аквалангистов. В Ягор-лыцком заливе экспедиции с помощью местных рыбаков удалось обнаружить погибший в сентябре 1941 года флагман Дунайской военной флотилии монитор «Ударный».

Аквалангистам в том походе удалось снять с «Ударного» большой кормовой герб Советского Союза, найти другие волнующие реликвии и документы, но самой неожиданной находкой были книги из корабельной библиотечки и патефонные пластинки. Пластинки слушали через старый патефон Апрелевского завода, который, как и пластинки,-двадцать два года пролежал под водой, в иле. А книги, после того, как они постепенно просохли, можно было уверенно читать.

Последующие экспедиции и последующие находки окончательно убедили в том, что соленая вода в иных случаях сохраняет бумагу лучше, чем железо.

...Чего только, например, не находили на «Фрунзе», старом эскадренном миноносце, погибшем у Тен-дровской косы 21 сентября 1941 года после тяжелого боя с фашистскими пикирующими бомбардировщиками. И ком обгорелой кинопленки, с которой удалось потом просмотреть многие кинокадры довоенной кинохроники, и легководолазные костюмы, перчатки, резиновые сапоги с клеймом московской фабрики «Красный богатырь», и кислородные легководолазные аппараты с патронами регенерации...

И все в удивительно хорошем состоянии! На «кислородниках», например, надувались резиновые мешки и «оживали», несмотря на то, что под стеклом была вода, стрелки манометров, показывая рабочее давление в баллонах. Находили даже пуговицы с якорьком и обрывки материи. И наконец, два корабельных сейфа!

В первом, с полусорванной крышкой, в верхнем отделении лежал командирский пистолет системы «наган» в хорошо сохранившейся кобуре. В нижнем — плотно спрессованные пачки бумаги: протоколы партийных собраний команды эсминца, незаполненные и заполненные анкеты на вступающих в кандидаты партии, газеты и конспекты по истории ВКП(б). В углу и внизу на некоторых бумагах была роспись погибшего во время боя комиссара «Фрунзе» старшего батальонного комиссара Дмитрия Степановича Золкина.

Во втором сейфе, в нижнем отделении, лежали золотые часы-«кир-пичики» и несколько секундомеров. Циферблаты неплохо сохранились, только вот разрушились стрелки. В течение нескольких лет, я знаю, николаевцы настойчиво, но безуспешно искали хозяина этих часов или его семью.

В верхнем отделении сейфа находились денежные документы. По ведомостям на выдачу денег, копиям проездных воинских литеров, удостоверениям, приказам и предписаниям в дальнейшем были установлены фамилии всех членов экипажа!

«Сейф начфина» и «сейф комиссара» стали одной из самых ценных находок николаевских подводников. Но сколько еще различных документов по-прежнему лежат на дне, в заваленных обломками матросских рундучках и кубриках, в смятых каютах и помещениях на 12-метровой глубине у з.еленого хрипуна-бакена и рыжей высокой «сигары» ¹ в нескольких милях от Тен-дровского основного маяка. Может, матросские письма, дневники, а может, и документы штаба, политотдела? И их, как считают подводники из клуба «Садко», еще можно и нуяшо попытаться найти.

Многолетние упорные поиски «Дельфина», успешная работа и находки на «Фрунзе» сплотили николаевских комсомольцев, помогли «Садко» встать на ноги. Сегодня ему уже шестнадцать лет, но старожилы клуба помнят, как он начинался.

...Как-то, чтобы пополнить казну клуба, взялись за хозподрядные работы на Хаджибеевском лжмане. Построили «Краб», основу которого составили два списанпых из воинской части старых танковых пон

¹ Гидрографический знак.

тона. Понтоны плотно набили кусками пенопласта, «сколотили» над ним железную будку — «сквореш-ню», затащили в нее дизель, установили впереди лебедку и три опорные тавровые балки с системой блоков. За три недели «Краб», передвигаясь на якорях и тросовых растяжках, засыпал всю, почти километровую траншею хаджибеевского газопровода, и хлопцы подумали о том, что хорошо бы приспособить «Краб» для работы на затонувших кораблях. И приспособили.

С помощью «Краба» вели подъем якоря с турецкого линейного корабля ушаковских времен, якоря и орудий главного калибра с эскадренного миноносца «Фрунзе», поднимали 76-миллиметровые пушки с минного заградителя «Колхозник» на Кинбурне и орудийную 45-миллиметровую спарку с монитора «Ударный». Поднимали в разную погоду, часто на крутой волне, когда «искрили» от напряжения тросы, соскочившие с блоков, приседал в момент отрыва многотонного орудийного ствола от грунта сам «Краб», весь в сизом перегаре солярки, как в пороховом дыму, и из его бортов били во все стороны струи и фонтаны.

Сегодня эти пушки в окружении молодых топольков можно увидеть в Николаеве, на специальной мемориальной площадке, «а улице Адмиральской. За оградой очаковского музея среди зарослей сирени стоит также первое орудие главного калибра с эсминца «Фрунзе» и перед самым музейным входом — трехлапый старинный. якорь с иноземного пришельца. А в пятнадцати милях на юг, на песчаной и низкой Тендровской косе за маяком, я знаю, есть другой скромный и простой памятник морякам «Фрунзе»: высокая черная мачта и прислоненный к ней большой черный «адмиралтейский» якорь. И на самом верху мачты — маленькая бронзовая звездочка, как звезда над морской дорогой...

Клуб «Садко» знают теперь в Москве и Ленинграде, Одессе и Севастополе.

Гатчинский Центральный военно-морской архив прислал николаевцам благодарность за их работу по поиску и обследованию кораблей, погибших во время войны, и переданные в архив документы.

Севастопольский музей Краснознаменного Черноморского флота принял от клуба ценные реликвии, поднятые со дна моря, и дал садков-цам несколько заданий, связанных с новым поиском.

Тесная связь в последние годы установилась с гидрографами Краснознаменного Черноморского флота, по заявке которых, в частности, аквалангисты ооследовали в пяти милях юго-западнее острова Змеи

и