Вокруг света 1981-04, страница 48

— Ну. пошел.—* Саша напутственно хлопнул меня по плечу.

Лестница перекручивалась, прижималась к холодным камням, и ботинок никак не хотел становиться на перекладину. Некоторое время было видно Сашу, поправляющего на каске головной фонарь. Потом и он исчез за выступом. Я остался один. До снежника внизу оставалось еще метров двадцать. Одной рукой все время приходилось передвигать по веревке «самохват», другой держаться за один из лестничных тросов. Снизу повеяло холодом, я постепенно погружался в сырой мрак. Вдруг лестница дернулась и резко ушла в сторону. «А, черт! Саша же предупреждал, что в этом месте стена круто срезана». Я крепче вцепился в перекладину. Руки стали уставать, болоньевая штормовка задралась на спине. Лестница свободно свисала с уступа, меня качало, будто под порывами ветра. Через пять минут я, неуклюже зависнув на страховочной веревке, спрыгнул на снег. Отсоединил «самохват» и, придерживаясь за веревку, сползающую с вершины снежного конуса, отошел в сторону. Задрал голову и крикнул: «Свободно!»

Эхо рванулось вверх и бессильно опало, лишь несколько секунд вяло отзываясь «...дно, дно». Туманная вязкая пелена растворила зависшие над пропастью березки. Значит, сейчас над плато закружили туманы. Клубились в воронках, счесывали вершины, струйками втягиваясь в распадки и расщелины. Но наверху, на плато, открытому горным ветрам, они не производили удручающего впечатления, скорее даже веселили своими кружевными играми. Здесь же, на дне колодца, наблюдая за туманными прядями, внезапно потемневшими, набрякшими влагой, я остро почувствовал одиночество и оторванность от привычного мира трав, запахов леса, белых облаков. Казалось, вот-вот надо мной захлопнется плита, и я окажусь наедине с туманом и темнотой...

Вдруг дернулась веревка, послышался прерывистый шелестящий звук. Я понял: Саша начал спуск. Его четкий силуэт на фоне серого облака казался вырезанным из плотной черной бумаги. Через десять минут Саша соскользнул вниз. По краю снежного конуса прошли вглубь, под каменные своды. Здесь было почти темно. Сверху едва сочился свет. Камни тускло поблескивали, отовсюду капало. Остановились перед снежным мостиком.

— Вот там отверстие, видишь? — сказал Саша.— Чувствуешь, ветерок холодит? Нам туда...

Я поежился. Снег слюдянисто блестел, был плотный, покрыт плавными выщербинками. Не верилось, что наверху лето... Удивительный все-таки феномен эта пещера Снежная!

На обширном дворе дурипшца Руш-бея Рожденовйча Герзмавы разместился базовый лагерь карстово-гляцио-

логической экспедиции Института географии АН СССР. В дальнем углу двора возле плотной изгороди цитрусовых кустов под широким брезентовым пологом хранился экспедиционный скарб: вьючные ящики и баулы, набитые психрометрами, анемометрами, термометрами, консервными банками, свечами, аккумуляторами; напиханные в мешки бухты капроновой веревки, резиновые сапоги, ботинки, ватники, спальники, газовые баллоны, раскладные столы и стулья, бидоны, пилы, молотки, рейки. Начальник экспедиции Николай Мишин, разбитной, ухватистый парень с крупными, северных кровей чертами лица, прибыл вместе с шофером в Дурипш дня за два до прилета остальных игановцев. Прикатили они ночью, измотанные долгой дорогой, а утром мы . стали разгружать машину. Откинули брезент, и Николай охнул, будто впервые увидел набитый до отказа кузов.

— Вот она, спелеогляциология! И все на мою голову!

Советские гляциологи всерьез заинтересовались скоплением снега и льда, скрытым в глубочайшей пропасти страны (объем снежно-ледового конуса в Большом зале достигает 60 тысяч кубических метров). Специалисты сформулировали цели и задачи нового научного направления — спелео-гляциологии, призванной комплексно изучить подземный снег и лед. Более того, подземные образования — идеальный полигон для наблюдения за превращениями снега и льда, которые обычно на поверхности испытывают влияние солнца, ливней, ветров.

В пещере под Хипстой для гляциологов еще много неясного. Снежник или ледник обнаружен в Большом зале? Каковы структура и возраст этого конуса? Как он влияет на климат пещеры, отбирая тепло на таяние? Какова его роль в формировании стока подземных вод? До сих пор гляциологам приходилось работать хотя и в сложных горных условиях, зато в привычном ритме полярных зимовок, восхождений и длительных метеонаблюдений на ледниках Алтая, Памира, того же Кавказа. Здесь же принципиально иные условия. Кромешная тьма, головокружительные спуски по раскачивающейся лестнице и новое для гляциологов «пещерное» снаряжение...

Гляциологам предстояло освоение ледяного мира Снежной, которую спелеологи по праву уже могли назвать своим домом.

...Я так и не дождался выхода спелеологов из пещеры. С Даниэлем Уси-ковым встретились уже в Москве, у него дома. Недели две как он вернулся из экспедиции. Невысокого роста, сухой, жилистый — таким я его и представлял. Впрочем, подземные глубины покоряются не только поджарым кре

пышам, обладающим способностью проскользнуть сквозь игольное ушко. Взять хотя бы Андрея Дебабова. Не богатырского, правда, телосложения (спелеологи шутят — телоосложне-ния), хотя довольно крупного и осанистого. Это он протащил гитару в пещеру и «закатил» в зале Победы (кстати, самое сухое место в пещере, где спелеологи обычно устраивают один из базовых лагерей) такой концерт, что Люда наверху целый час сидела на приеме у телефона.

— Впрочем, и доставалось Андрею, пожалуй, побольше, чем остальным,— сказал Усиков.— Особенно его донимали «шкуродеры». Помню, когда мы рубились сквозь щели в завале под залом Икс, до нас то и дело доносились охи и стоны. А эхо в зале Икс секунд двадцать не умолкает — специально засекал. Представляете?..

Основной целью сорокадневного пребывания под землей группы Уси-кова, которая входила в карстово-гля-циологическую экспедицию ИГАНа, было исследование строения Снежной. А для этого нужно было преодолеть завал. Тот самый, который еще зимой преградил путь верным спутникам Усикова по многим подземным экспедициям— Александру Морозову, Георгу Людковскому, Всеволоду Ещен-ко...

На тысячекилометровой глубине в зале Института географии установили базовый лагерь. Работать приходилось в чрезвычайно сложных условиях. После зала Икс, открытого зимней экспедицией, спелеологи попали в зону, которая во время паводков почти полностью затоплялась. Глыбы были покрыты толстым слоем глины. Ничтожное падение стрелки барометра заставляло быстро возвращаться назад. В такие минуты особенно важными были Людины метеосводки.

Спелеологам удалось «врубиться» в завал метров на сорок. Прикинули — до реки, исчезающей под завалом, оставалось восемьдесят метров. Но, к сожалению, истек срок пребывания под землей, нужно было подниматься на поверхность.

Насколько порою драматичными были эпизоды их подземной жизни и работы, я убедился, просматривая потрепанный дневник Усикова. Лаконичные торопливые строчки, некоторые удавалось расшифровать только с помощью хозяина. Я обратил внимание на запись за семнадцатое августа. «Разведка с шестом вверх по ручью. События: глыба Пронеси, господи. Олег заблудился. Весь по уши в глине. Мылся под Олимпийским водопадом». Что же произошло под землей в этот день?

— Да-а, памятная запись,— протяжно, будто собираясь с духом, сказал Усиков.— Олег Кабанов отправился на разведку нового лабиринта. По дороге, чтобы не заблудиться, чертил на измазанных глиной стенах кресты. Но на обратном пути, одолеваемый