Вокруг света 1981-07, страница 20

и надежнее, пожароустойчивее. В городе и сегодня много домов, срубленных век назад.

Ивар Ульстейн, молодой инженер-судостроитель, посоветовал мне для начала знакомства с городом побывать на горе Флоен.

— Оттуда вы сразу увидите весь Берген — и старый, и новый...

Ивар вывел меня на набережную, по пути рассказывая, что она почти не изменилась с того времени, когда Берген еще входил в могущественный Ганзейский союз. Полчаса мы бродили по узким улочкам среди огромных, потемневших от времени деревянных складов. Еще с середины XIV века купцы строили подобные вместительные амбары. В них хранили меха и, конечно, соленую и вяленую треску. Этот продукт бергенцы и сегодня отправляют во многие страны мира.

Переулки вывели нас к подножию горы Флоен. В подземном вестибюле втиснулись в переполненный вагон фуникулера,— он резко рванулся с места и выскочил на белый свет. По рельсовой колее, огибающей крутые уступы, вагон упорно стремился вверх меж вековых сосен.

Со смотровой площадки были видны и маленькая центральная площадь, вымощенная каменными плитами еще в XV веке, и прилегающие к ней улицы с лавочками и кафе, и причалы порта с сотнями грузовых и пассажирских судов.

— Видите вдали, в фьорде— танкеры? — спросил Ивар.— Некоторые из них уже несколько лет на приколе. Надежные современные суда, построенные частью на наших верфях.

— Танкеры ждут ремонта? — спросил я.

— Нет, любой хоть завтра может выйти в море. Жертвы энергетического кризиса: эксплуатация этих судов ныне не приносит былой прибыли. Через год-другой часть танкеров пойдет на слом, покупателей что-то не находится...

Ныне многие доки судостроительных и судоремонтных компаний опустели. Для тысяч норвежских рабочих кризис, переживаемый судостроительной промышленностью Запада, обернулся безработицей. Впрочем, об этих проблемах Ивар говорил неохотно: судьба пока щадит семью Ульстейнов. И отец и сын трудятся на верфи полный рабочий день.

...На бергенский рыбный рынок приходят не только домохозяйки. Здесь много и праздных зрителей.

Проворно, четко, с размеренностью автоматов двигаются покрасневшие от холодной воды, обветренные руки продавцов, ловко сортирующих по размеру, весу и каким-то иным признакам, известным только им, креветок, крабов, рыбу — одной сельди здесь можно насчитать десяток сортов.

Светловолосый парень лет двадцати, офщй, несмотря на дождь, только в сщ/Яр из грубой белой шерсти и парусиновые штаны, в клеенчатом фартуке

и нарукавниках, внимательно выслушивает пожилую женщину с огромной хозяйственной сумкой. Кивнув головой, он одним ударом длинного ножа рассекает надвое от жабер до хвоста полуметровую треску. Еще одно молниеносное движение — и кусок рыбы требуемого веса летит на чашку безмена. Ловкач!..

— Тут много таких виртуозов,— поясняет Ивар.— Рыба у нас — основной продукт питания. Ни одна часть тушки не пропадает даром. Из трески и сельди делают даже сладкие блюда, да-да, и сдобные пудинги, и непривычные для иностранцев пирожные с вареньем из голубики. Умелая хозяйка знает старинные рецепты...

Мясо, как правило, привозное, потому и стоит дорого. Хлеб — опять-таки импортный продукт — тоже нельзя считать традиционной принадлежностью норвежского стола. Вот картошка — другое дело: и непременный гарнир, и самостоятельное блюдо... Вообще говоря, рынки — главная достопримечательность Бергена. Памятников, разных монументов у нас почти нет — как-то не привыкли их ставить в городе. Поэтому, чем время терять, предлагаю отправиться в Трольхёуген. Этот пригород — наша гордость, там дом Грига.

...На город опустилась млечная пелена тумана. Ивар включил галогенные фары. Сквозь струйки воды, неподвластные «дворникам», через ветровое стекло видны только красные габаритные огни автобуса, ползущего перед нами. В порту пронзительно воют сирены.

— С моря идет ветер, через несколько минут туман исчезнет,— объяснил Ивар.

Его прогноз оправдался не сразу — порывы ветра, заклинаемого сиренами, разогнали мутную завесь только через час, когда мы на черепашьей скорости добрались до Трольхёугена.

Двухэтажный деревянный дом на вершине холма Троллей. Таинственные сухие фьорды... Гроты... Непроходимая чаща кустарника... Серо-зеленые мшистые валуны...

Густой лес надежно закрывает от пронизывающего ветра с моря Дом-музей Грига. Здесь все как было при жизни композитора: нотная библиотека, крохотный рабочий флигель, где стоит пианино; на этом инструменте рождалась бессмертная музыка.

Тропинка спускается от музея к расчищенной от камней площадке. Едва заметна выбитая когда-то на природном граните надпись: «Эдвард и Нина Григ». Он просил похоронить себя здесь и не ставить памятников...

ТРОЛЛИ ДОЛЖНЫ СПАТЬ...

Йохан раскладывает на камнях длинную сеть. Проверяет, надежно ли прикреплены белые круглые поплавки, нет ли разрывов.

— Может быть, повезет, возьмем трески,— говорит он.

В пластмассовом садке вяло шевелят плавниками две огромные рыбины.

— Ваш сегодняшний улов?

— Разве это улов? Вот в начале весны порой еле дойдешь до берега: того и гляди бот перевернется. В это время ветер гонит треску в фьорды, только успевай сеть вытягивать.

— Я смотрю, у вас в Хаммерфесте все рыбаки. Утром от шхун и вельботов в глазах рябит.

— Может, и рябит. Только все не так, как раньше. Многие уезжают на юг. Скоро останутся одни старики вроде меня,— усмехается сорокалетний Йохан.— С рыбой нам теперь не везет. В наши воды приходят мощные сейнеры из Англии и ФРГ. Как подписали соглашение с «Общим рынком», наши «экономические союзники» загребают столько рыбы, сколько входит в трюмы. Нам с ними не тягаться. Хаммерфест-ские рыбаки вылавливают остатки косяков. А если начнут добывать здесь нефть? Если Хаммерфест действительно превратится в «северную нефтяную столицу»? Рыба совсем уйдет. Отравят нефтью море...

Хаммерфест целиком зависит от рыбного промысла. Из восьми тысяч человек населения каждый десятый работает на фабрике по переработке рыбы. Это современное предприятие, прекрасно оснащенное; патриоты Хаммерфеста считают его лучшим в мире.

У местных жителей есть и еще основание гордиться своим городом: Хаммерфест — самый северный город континентальной Европы. Именно город: таковой статус Хаммерфест получил еще в 1789 году. Кстати, уверяют путеводители, здесь впервые в Европе было использовано электричество для освещения улиц.

И еще одна примета, которую показывают каждому гостю Хаммерфеста. В 1852 году международная комиссия ученых завершила работы по измерению окружности земного шара. Наблюдения проводились и в Хаммерфесте; в память об этом событии здесь на молу поставили «Меридиональный Камень».

Во время отступления гитлеровских оккупантов в 1944 году город был полностью разрушен фашистами. Жители взялись за восстановление Хаммерфеста, и по прошествии пятнадцати лет город обрел свой прежний облик.

...Рыбацкие шхуны, выстроившиеся в гавани, готовы к выходу в море. В Норвегии говорят, что пока тролли, живущие в горах, не успокоятся и не заснут, приниматься за какое-нибудь дело бесполезно: коварный народец все равно все испортит.

Я слушаю тишину, в которую погружен утренний город, окидываю взглядом сонное море, горы, залитые солнцем, и от души надеюсь, что сегодня тролли как раз спят, хаммерфестцам можно выходить на лов, и Йохану непременно повезет...

18