Вокруг света 1982-07, страница 20

отец приказал — и с двенадцати лет я стал рыбаком. Впрочем, иного выхода просто не было: у нас в Кудильеро все мужчины рыбачат, других профессий никто не знает. Вот и Амадор тоже заправский рыбак.

Валериано кивает головой на третьего члена команды, парня лет восемнадцати, который старательно перебирает снасти, готовит наживку. Через час десятки больших крючков будут опущены на полукилометровую глубину возле банки Пудре. Там обычно хорошо ловится мерлуза, которую охотно скупают владельцы магазинов и ресторанов. В нужном нам месте уже покачиваются на волнах около 30 суденышек, близнецов нашей «Планеты». По унылому выражению лиц соседей чувствуется, что клев сегодня плохой, особой удачи ждать не приходится.

— В это время лета рыба всегда берет неважно,— жалуется Валериано. Судя по всему, в этой компании молчальников он самый разговорчивый.— Вот по осени пойдет рыба, сразу за все неудачи рассчитаемся...

По вечерам о грядущих уловах мечтают в каждой семье Кудильеро. Оживленные разговоры об этом ведутся обычно за ужином, когда все в сборе. И люди с надеждой посматривают сверху, из окошек, на лежащий внизу залив, где приветливо подмигивает Огонек старого маяка. А в море рыбак молчалив. Да и о чем говорить? Здесь каждый знает свои обязанности и старательно их выполняет. К тому же само «мар Кантабрико» чаще всего суровое, неласковое, с юных лет учит астурийца не только смелости, выдержке, но и известной замкнутости. Поэтому на нашем судне после того, как перемолвились словечком с неожиданным гостем, воцаряется тишина. Только не простая, умиротворяющая, а полная напряженного ожидания. Однако больше часа качаемся понапрасну: на палубе ни одной выловленной рыбы. Вдруг Амадор быстро заработал ручной лебедкой, и через три минуты из воды наконец появляется первая добыча — бесуго, крупный морской окунь. Эту рыбу испанцы традиционно подают к рождественскому столу. Впрочем, и сегодня, в знойный летний день, она не помешает.

А потом снова наступает долгое томительное ожидание. Во второй половине дня, после того как было поймано еще пять-шесть рыбин, Мануэль решает попытать счастья в другом месте. Короче, за двенадцать часов, что мы провели в море, с крючков снято не больше двух десятков окуней. Деловой Валериано тут же вслух подсчитал, что выручка от улова только-только покроет затраты на горючее. Ну, еще мелочь, которая пойдет семьям на уху. Я интересуюсь, как производится расчет и скилько будут просить рыбаки за улов на берегу.

— А мы сами ничего не просим, за нас все заранее просчитали другие,— неожиданно говорит Мануэль.—Сейчас

русский сеньор может своими глазами увидеть, как все происходит.

Действительно, когда, усталые, опаленные солнцем, мы ступили на берег, навстречу вышли не только жены и дети рыбаков, не только праздные туристы, которые считают Кудильеро идеальным местом для летнего отдыха. На крохотной площади возле причала какие-то сноровистые люди уже распахнули двери небольшого помещения, окрашенного в розовый цвет,— рыбный аукцион. Они ловко подхватывали рыбины, которые подвозили на тележках или тащили на себе в ящиках рыбаки, бросали на весы и тут же, не говоря ни слова, выписывали квитанции. Никто из вернувшихся с лова даже и не пытался торговаться с этими очень спешащими мужчинами в белых куртках. Из многолетнего опыта рыбаки знали, что спорить с оптовиками — дело совершенно бесполезное. У торгашей-спекулянтов все: склады, холодильники, транспорт, обширные связи с владельцами магазинов, лавок, кафе, ресторанов. У рыбаков — ничего. Поэтому вид у оптовых покупателей вызывающий: «Не нравятся наши цены, вези сам в город, продавай. Посмотрим, кто у тебя купит, скорее протухнет весь улов». При мне ящик мелкой рыбы весом 12 килограммов оценивался в 50 песет. За сто километров отсюда в городе каждый килограмм будет продан посредником за те же 50 песет. Как видите, задача для первоклассника: 11 килограммов свежей вкусной рыбы достается оптовику практически бесплатно.

Почему-то в этот момент мне вспомнилось, что лет двести назад именно Кудильеро был прибежищем морских пиратов. Здесь, на этой же площади, они делили добычу, закатывали веселые пиры. Но моим спутникам было явно не до гулянок. Усталость и очевидная несправедливость отнюдь не способствовали хорошему настроению. Правда, каждый любезно пригласил меня на ужин, выпить по стаканчику сидра. Но я, чувствуя, что они не в духе, пообещал зайти в следующий раз, после более удачного лова. Мы крепко пожали друг другу руки.

— Проклятая жизнь! Работаешь, работаешь, а все без толку! — зло выдавил из себя Мануэль.

— А что мы можем сделать? Сколько помню, всегда здесь так было,— грустно пожал плечами робкий Валериано.

— Бороться надо! Да не в одиночку, а всем вместе! — кажется, за весь день я впервые услышал голос Амадора. Судя по решительному выражению его лица, парень имел вполне определенные планы на будущее.

О СИДРЕ И ФАБАДЕ

Столицей Астурии является Овьедо, город тихий и спокойный. По утрам жителей будят звуки колоколов цент

рального собора. На улицах и площадях не чувствуется той суеты и толчеи, что присущи большим городам, тому же Хихону, второму по значению центру области. Кстати, между этими городами идет постоянное соперничество: никак не могут решить, какой лучше.

— У нас за плечами сама история,— петушатся жители столицы, намекая на то, что она существует с VIII века.

— Зато мы современнее, у нас крупная индустрия,— отвечают хихонцы.

— Мы — средоточие астурийской национальной культуры, в Овьедо старинный университет, один из красивейших театров страны — «Кампо-амор», где выступают лучшие певцы мира,— не сдаются овьедцы.

— А в Хихоне проводится традиционная международная ярмарка, здесь самый большой в Испании пляж. И не забывайте — это особенно важно— одна из сильнейших футбольных команд Европы — «Спортинг»...

Я не берусь судить, кто прав в затянувшемся споре. Каждый из двух городов имеет свои преимущества и недостатки, плюсы и минусы. Честно признаться, мне больше по душе архитектура Овьедо, его размеренная жизнь, таинственная тишина, поселившаяся в переплетении средневековых улочек; чинно-торжественный вечерний выход семей горожан на аллеи парка Сан-Франсиско; сосредоточенность мужчин в «сидрериях» — питейных заведениях, где посетителям подается исключительно местный сидр. Астурийцы гордятся им так же, как жители Риохи и Вальдепеньяса своим «тинто» —г красным вином. Приготовляется сидр из специального сорта мелких кисловатых яблок, которые выращивают в здешних селах, а также в соседней Галисии.

Итак, астуриец угощает вас деревенским сидром. С шумом вылетает тугая пробка из запотевшей, покрытой паутиной бутылки. Хозяин тут же высоко поднимает ее правой рукой над головой. Левая рука со специальным широким стаканом в это время опущена вниз. Незаметным движением он льет жидкость с метровой высоты. Причем струя обязательно должна с силой упасть на грань стакана. Таким образом, часть напитка попадает по назначению, а часть выливается на землю. Считается, что только при таком разливе сидр сохраняет свой особый привкус. Налить его иначе — значит для астурийца испортить удовольствие. К тому же стакан наполняется Примерно на одну пятую.

В поселке Навиа, считающемся родиной астурийского сидра, раз в два года проводятся специальные чемпионаты по разливу напитка, на которые со всех концов Астурии съезжаются мастера этого своеобразного вида «спорта».

Сидр не только утоляет жажду, но и возбуждает аппетит. Если ты особенно голоден, то ничего не может быть лучше на обед, чем знаменитая астурий-

18