Вокруг света 1982-11, страница 33

мастеров народных художественных промыслов. Его колодец выставлялся на ВДНХ.

— Мне говорили,— сказал я, возвращая ему диплом,— что здесь, на севере Молдавии, первым мастером, который украсил колодец металлом, были вы. Это так?

— Первым... у нас в селе. На Земле трудно быть первым. Пойдем смотреть мастерскую?

Мастерская находилась тут же, во дворе дома. Из нее доносился перезвон. Было воскресенье, но, видимо, работа началась с самого утра. Работал старший сын Болду, девятиклассник Михаил, работал младший, семиклассник Дима, а за длинным деревянным столом восседал отец самого Болду. Он большими ножницами фигурно обрезал жестяную пластину. Из окошка падал свет на Марию, ученицу жестянщика. Она переносила рисунок с трафарета на металл.

На белых стенах висели образцы орнаментов — от самых простых, похожих на гребенку, до сложных, затейливых, будто сплетенных из множества серебристых нитей.

— Пока еще из двухсот колодцев, что я сделал, одинаковых нет.— Болду посмотрел на сыновей так, будто ждал подтверждения своих слов.— А вот мой первый узор,— он встал на табурет и снял со стены зубчатую пластинку с ровным рядом горошин-отверстий.— Я делал это долго. Сначала все не получалось. Потом все получилось. Мы с отцом для крыш этот узор резали. Дальше я придумал это...

Он показал пустотелый, похожий на банку предмет, иссеченный дырочками, лепестками, ромбиками, зигзагами.

— Называется вазон,— пояснил Болду,— надевается на кончик водосточной трубы для украшения. Вначале труднее всего было придумать узор, такой, чтобы хорошо смотрелся на металле, не утяжелял его, а делал легче и прозрачнее...

— А колодцы? — спросил я.— — Сколько надо времени, чтобы украсить колодец?

— Три недели. Может, три месяца. Как повезет. Я часто придумываю одно, получается другое. Рисунок меняется в работе. Ы-ы-м...

— Импровизация,— нашел нужное слово девятиклассник Миша.

Потом Болду начал говорить, какой путь проходит лист жести, прежде чем превратится в изящное украшение. Он рассказывал, как вычерчивается рисунок на бумаге, затем переносится на картон — изготавливается трафа-

Мастер Болду за работой. Ему хочется как можно лучше украсить новый колодец Ведь колодцы в Молдавии — это не только своеобразные ориентиры, от которых отсчитывают километры дороги. Бывает, колодец дарят молодоженам к свадьбе, называют именем новорожденного...

рет. С трафарета — на лист оцинкованного железа.

— ...Наступает черед ножниц, молотка, разных зубил и... ын...

— Интуиции! — опять подсказал сын.

— Когда узорчатые пластинки готовы, их можно собирать — скреплять болтами и клепками,— продолжал рассказывать мастер.— Чем выше располагается узор, тем рисунок должен быть крупнее. И готовую колодезную крышу можно устанавливать над срубом. Сейчас мы делаем из жести не только крышу, но и весь колодец. Маленький металлический домик получается. Теремок... Чем больше металла, тем больше,— Болду покосился на сына,— фантазии надо.

Болду, увлекаясь, говорил все быстрее. Он показывал мне зубила и снова пускался в объяснения, как он закаляет металл по своему особому рецепту в сельской кузнице. Потом мастер схватил со стены, как клинок с ковра, изогнутый металлический серпик и раскрутил его словно пропеллер цепкими пальцами... И тут посыпались слова «чеканка», «насечка», «угол»... Тогда я не выдержал и попросил его не торопиться. Болду снова заговорил о металле. Но теперь как о чем-то живом и одушевленном, раздумывая над каждой фразой:

— Иногда его надо обмануть, об

хитрить. Он же капризный бывает, как девка! Надо, чтобы была в нем легкость. Чтобы прозрачным казался, хрупким, ломким. Стеклянным казался. Тогда засветится. Солнце упадет на колодец, загорится он, изнутри загорится. Будто свет кто поставил!.. Вокруг...

— А ведь и деревом можно красиво оформить,— сказал я, вспомнив недавно виденные мной деревянные колодцы.

Болду изучающе посмотрел на меня. Ответил медленно и тихо:

— Меня отец учил с металлом работать. Отца моего учил дед — кузнец. А деда—прадед... Кузнецом он был. Тоже...

Глубокой ночью мы вышли в сад. Не спалось. Сидели на двух деревянных чурбанах — тех самых, на которых Болду колотил утром свои изделия. От запахов цветов и трав воздух казался густым, жирным, как сама молдавская земля, питавшая соками поля, сады и виноградники. Лохматыми, темными копнами разбегались по саду яблони. Тихо трещали их ветки. Низко плавали звезды. Мастер сидел и смотрел в небо, потом сказал:

— Говорят, в доме, над которым погасла звезда, родятся счастливые дети. А колодцы, если послушать стариков, надо рыть там, куда вонзаются звезд