Вокруг света 1982-11, страница 62

Л. ФИЛИМОНОВ

Фото автора

ПОЮЩИЙ БАРХАН

После многих часов пути че рез жаркую степь и пу стынное бездорожье перед нами выросли отроги Джунгарского Алатау — Большой и Малый Калкан. Зубчатый гребень Большого Калкана пилил безоблач ное, уже по-вечернему сиреневое не бо. Малый Калкан затянуло дымкой На его фоне явственно проступил полуовальный силуэт - будто в полу мрак глубокой тени, резко отброшен •^•чдюй горами на пустыню, вплыл и улегся отдыхать огромный кит. Это был^йаъ^енитый Поющий бархан.

Сумерки сгущались. Еле заметная на каменистой почве колея свернула вправо, уходя от берега Или, и повела куда-то в глубь пустыни. Вдали маячил желтоватый огонек...

- Кордон Кудинова,— заметил мой спутник, энтомолог Виктор Анциферов

Огонек оказался окошком, освещенным керосиновой лампой. Мы приехали на один из егерских участков Алма-Атинского государственного заповедника.

Егерь Кудинов был в отъезде. Встретила нас его жена Галина Фе

доровна и сразу усадила ужинать.

Усталость валила с ног. Однако ночь не принесла облегчения Давила густая духота, одолевали комары поблизости протекала река в сырых, густо заросших берегах. Всю ночь мы провели на улице, обороняясь сигаретным дымом. Галина Федоровна, человек привычный, не ложилась спать лишь из вежливости, сидела с нами на крыльце и рассказывала о Поющем бархане. Я спросил:

— Он что, действительно поет?

— Кто говорит — поет, кому слышится, что плачет,— сказала она.— Местный старик один рассказывал, что в эту гору аллах когда-то засадил шайтана, ну тот и воет, просится на волю. А по-моему, он гудит. Иной раз очень громко, прямо как пароход. У нас даже стекла дрожат... Но обычно потише, вроде как самолет на большой высоте. И чаше по ночам.

— Ночью слышимость лучше,— заметил Виктор.— Холодильника, например, днем не слышно, а ночью гудит.

— Может, и так,— кивнула жен щина. Мы по нему погоду узнаем. Когда «верховка» дует, он молчит. Загудел — значит, ветер меняется. А к дождю звук прерывистый, будто бормочет что, как старый дед.

Перед рассветом комары угомонились. Воздух посвежел. Галина Федоровна постелила нам в сенях, но сон не шел. Я лежал с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к тишине. Очень хотелось услышать голос Поющего бархана — ведь ради этого и ехали.

Время от времени я принимал за голос песков рокот идущей по реке моторки или жужжание заплутавшейся в потемках мухи. Но вдруг бархан, мне показалось, загудел именно так, как должен был гудеть, собственным, непохожим на другие звуки голосом. Я вышел на крыльцо. За рекой в чуть побледневшем мраке плыли, покачиваясь, сдвоенные огоньки, и оттуда доносился приглушенный гул моторов. Все сразу стало на свои места: была в разгаре страда, и не бархан гудел в ночи, а бессонные работяги-грузовики.

Никто не знает, сколько лет трудился ветер, чтобы принести и уложить сотни тысяч, а может быть, и миллионы тонн песка в этот бархан в полтораста метров высотой.

Говорят, что песок с речных отмелей... Но для этого нужен был ветер, дувший столетиями по строго заданному азимуту Он прилетал из-за Или, свистел украденными у реки песчинками, бился с размаху о горный щит, терял разбег и умирал, роняя ношу к подножию Малого Калкана. Так, песчинка к песчинке, и вырос Поющий бархан. Он и сейчас продолжает расти. И может быть,

60