Вокруг света 1983-02, страница 63

Случай этот произошел лет тридцать назад. Мне уже шел одиннадцатый год. Взрослые нет-нет да и возвращались к этому случаю или скорее событию. Ведь для масштабов фермы именно событием это и было.

Мы с мамой поехали погостить к ее брату. Ферма дяди находилась в самой глубинке штата Виктория. Для меня это было целое путешествие. Я впервые оказался далеко от родного дома и был переполнен впечатлениями.

На четвертый день, как и всю эту неделю, на ферме стригли овец. Пройдя через руки стригаля и через мойку, овца по узкому дощатому переходу пробегала в загон, где и прибивалась к остриженным овцам-сестрам. Все шло как обычно. Под вечер открывали ворота загона, чтобы перегнать стадо пастись. Часам к четырем закончили стричь последнюю партию. До сумерек стадо должно добраться до пастбища, весьма отдаленного от фермы. Овцы двинулись, с ними пастух верхом на коне и две собаки, Цезарь и Трикси, шоколадной масти, уже немолодые, опытные. В стаде было что-то около четырехсот овец. Жаркий весенний октябрьский день клонился к закату, никто не обратил внимания на потемневшее небо на горизонте. Часа через полтора хлынул ливень, какого, как у нас говорят, не было с прошлого столетия. Дядя, мать и один из стригалей вскочили на лошадей и поскакали вслед за стадом. Они вернулись часа через три. Овец не нашли.

Ливень свирепствовал всю ночь. Конечно, в нынешние времена, особенно горожане, скажут: четыре сотни овец, две собаки, пастух, да еще на коне! Что ж, овцевод не догадался вернуться? Но для нашей семьи было ясно одно: надо искать человека, овец, собак. С погодой там не шутят.

Как потом выяснилось, гроза застигла стадо в распадке между двумя холмами. Выход один — по узкому деревянному мостику через речушку. Быстро надвинулась темнота. Верховой обогнал стадо, чтобы преградить ему путь к мостику. Ливень усиливался, в распадке начала скапливаться вода, и овцы лавиной полезли по склону, но часть их так и рвалась к мостику. Речушка уже переполнилась, и бурный поток захлестывал мостик. Несколько овец, подталкиваемые бегущими сзади, свалились в воду...

Всю ночь исхлестанный ливнем пастух не мог определить, что же со стадом. К рассвету, удивленный, он обнаружил овец на склоне холма, нависающего над рекой. Собаки были на своих местах, не давая подопечным разбегаться, отгоняя от воды. А если бы не кэлпи?

Пастух рассказывал и рассказывал, жалея, что никто не видел, как орудовали собаки под ливнем, в кромешной тьме, как перетаскивали, гнали овец, собирая их, как помогали выбираться из воды. Уверяю вас, при всем вообра

жении мы все вместе не могли отгадать всего, что было на самом деле. И радовались тоже все — если бы кэлпи не были кэлпи, они могли бы бросить стадо, убежать на ферму... Пастух на лошади и то в отчаянье хотел было в темноте удрать из ревущей, затопляемой водой западни.

Вот какие они, кэлпи!

Другой случай произошел на зимних каникулах, когда я уже учился на шер-стоведа. Помню как сейчас, в июле я поехал на пастбище. Там находилось восемьсот пятьдесят овец. Пастух заболел, и отец послал меня его заменить— пора было перегонять овец. Я прихватил с собой в машину старого кэлпи Монка и молодого Дюка. Поставил машину в тени сарая у пастбища. Едва выйдя из машины, попал в заросшую травой яму... И вывихнул обе ноги. Падая, к тому же сильно ударился головой о камень в траве. Сколько времени пролежал без сознания — не знаю. Очнулся оттого, что собаки лизали лицо. Ноги болели нестерпимо, невероятно распухли, голова раскалывалась от боли.

Чем яснее становилось мое сознание, тем острее я понимал, что попал, прямо скажем, в затруднительное положение: и я и машина скрыты от дороги сараем. Пытался сесть в машину и запустить мотор. Изнемогая от боли, взобрался на сиденье. И тут обнаружил, что нет ключа. Ползал по траве, ощупывал каждый дюйм. Нет ключа.

Вечерело. Родители знали, что я собирался заночевать у знакомого фермера, с сыном которого мы дружили. Пока не стемнело, я дважды посылал Монка на шоссе с заданием привести кого-нибудь. Он не был обучен этому, степной рабочий пес. И я старался путем совмещения привычных команд внушить ему то, что мне было нужно. Я понимал, что на дороге если кто и появится, то случайно. К тому же какой житель этой глуши захочет понять чужую собаку, да еще и остановиться?

Монк по команде умел найти на нашей ферме отца, мать, нескольких пастухов, моих сестер и братьев. Знал Монк еще и десятка два других команд. Но незнакомого, просто «человека Икс» никогда не искал.

Словом, минут через сорок после первой попытки пес вернулся. Чувствуя себя виноватым в чем-то, он повизгивал, ластился ко мне. После второго набора команд Монк пригнал ко мне двух овец...

Стало совсем холодно, да еще меня знобило от боли. Пытался устроиться в кабине — все болит. Пришлось заползти под машину.

Пока я занимался с Монком, Дюк прижимался ко мне, обогревал. Затем привалился всем телом и Монк. Когда я ворочался, оба кэлпи волновались, тыкались носами в бока, вроде пытались помочь. Я наконец забылся. Проснулся оттого, что понял: собак рядом нет. Позвал их. Никого. Я забес

покоился, хотя понимал, что кэлпи без команды не оставляют хозяина.

Лежал я под машиной, замерзший, обессиленный. Правда, успокаивал себя: если не вернусь к полудню домой, отец отправится за мной к соседям. Добраться ползком до дороги — больше мили — я пока не пытался, откладывая на крайний случай. И тут услышал лай в два голоса.

Через две-три минуты я увидел колеса подъехавшей автомашины, потом ноги человека...

— Доброе утро, сэр! — закричал я.— Осторожнее, здесь полно ям.

— Вон куда вы спрятались! А я-то думал, чьи это кэлпи? Миль пять-шесть пробежали за машиной, пока я не остановился. Тут один пес уперся лапами в передок машины, а другой так и рвется в кабину, Я и понял: что-то не то. Повернул, поехал следом...

Думаю, что ничего не нужно добавлять о Монке и Дюке. Не правда ли: кэлпи есть кэлпи! — заключил Майкл Коу...

Два месяца спустя рассказы Коу я вспомнил на ферме, в штате Новый Южный Уэллс. Мы отправлялись в поездку по пастбищам, и овцевод, сев за руль битого и поцарапанного «доджа», что-то крикнул. Из пяти-шести кэлпи, лежавших в тени дома, вскочили две черные, с рыжими подпалинами, белогрудые собаки. Первая прыгнула на капот. Вторая оказалась на лошади, на которой уже сидела дочь фермера.

Пастбище... Овцы отбежали и остановились в сотне метров.

После команды фермера кэлпи рванулись к стаду, обходя его с противоположных сторон. Среди овец возникло замешательство. Шарахаясь от кэлпи, они сбились в плотный круг. Самых строптивых собаки легонько покусывали за ноги, наскакивали на них грудью, пугали рычанием, лаем.

Фермер успокоил меня — кэлпи никогда не «испортят» овцы. И в какой бы степени гнева или азарта ни были собаки, они всегда деликатны со своими подопечными. Через две-три минуты стадо было перед нами. Овцы стояли, положив головы на спины друг другу. Стоило какой-либо из них попытаться выскочить из круга, собака немедленно водворяла ее на место...

Еще раз прозвучала команда. Один из кэлпи вскочил на плотно сбитую отару и по спинам пробрался к двум животным, которых нужно было отделить от стада. Через несколько минут овцы были погружены в «додж».

Выслушав похвалу в адрес своих помощников, фермер улыбнулся. Тре-нировал-то собак он! Всем известно: какое хозяин, такова и его собака...

Этот человек не был знаком с Майклом Коу, даже не подозревал о его существовании. Но вновь я услышал уже знакомые слова:

— Кэлпи есть кэлпи, сэр! И этим все сказано.

Брисбен — Москва