Вокруг света 1983-06, страница 16

так как ледокол снесло с небольшой банки. У Кадачигова раздавило стекло головного фонаря. Я был рядом и слышал глухой удар. Стало темно, но все же глаза привыкли к низкой освещенности, и мы смогли взять пробы. Собранные нами донные обитатели были и крупнее и сохраннее, чем случайно попадающие в трал или дночерпатель экземпляры. Гидробиологам, безусловно, необходимо осваивать методы подводных наблюдений.

«Отто Шмидт» продолжал идти на север в разреженных льдах немного восточнее острова Греэм-Белл. Немного сзади и левее низкое солнце очерчивало пологий ледниковый купол Земли Вильчека — одного из крупнейших островов архипелага. На фоне белых куполов выделялись черные выходы коренных пород.

На траверзе мыса Кользат на широте 81° встретили сплоченные тяжелые льды, для преодоления которых мощности нашего ледокола было недостаточно. Личный рекорд «Отто Шмидта» — 83°54' — был поставлен еще в первом экспериментальном рейсе в сентябре 1979 года. Символично, что плавание проходило в том же районе, где полвека назад, в августе 1929 года, экспедиция на ледокольном пароходе «Георгий Седов» под руководством Отто Юль-евича Шмидта достигла рекордной для того времени широты в свободном плавании — 82° 14'.

Легли на обратный курс, вернулись к острову Сальм и пошли с наблюдениями на мыс Желания. На середине разреза между Землей Франца-Иосифа и Новой Землей, когда ледокол стоял на очередной гидрологической станции в толстом полутораметровом льду, началось сжатие. Прямо на глазах закрыло канал, проложенный судном во льду. Обломки толстого льда выжимались наверх, громоздились друг на друга. Начали подниматься обломки льда и у борта ледокола.

В принципе ледоколу сжатия не страшны. Благодаря округлой форме обводов корпуса льды не могут раздавить его, как это случается иногда с транспортными судами, имеющими вертикальные борта. Но даже самые мощные ледоколы при сжатиях лишаются возможности свободно двигаться. В таких случаях обычно ожидают (от нескольких часов до нескольких суток) ослабления сжатия.

В этот раз сжатие все же доставило нам непредвиденные хлопоты. Еще до его начала гидрологи начали наблюдения и опустили с борта на тросе лебедки серию батометров для измерения температуры и взятия проб воды. Поднять их все не успели — трос прижало к борту, и протащить приборы через уплотнившиеся обломки льда было невозможно. Павел Тимофеевич Морозов по

звонил нам в каюту: «Ребята, выручайте!» Помочь мы могли одним способом — спустившись через гидрологическую шахту под корпус ле докола, снять приборы с троса и попытаться освободить те из них, которые затерло льдом.

Гидрологическая шахта — это стальная труба диаметром восемьсот миллиметров, проходящая через весь корпус ледокола и заканчивающаяся выходом в килевой части на глубине шести метров. Верхняя часть ее находится внутри специального помещения, где стоит электрическая лебедка для спуска приборов и водолазов.

Ждать было некогда. Я быстро оделся для спуска. На маленькой беседке меня спустили в шахту. Выйдя под корпус, я осмотрелся. Ничего особенного. Лед прижимало к борту, и торосило выше, в районе ватерлинии, а входу в шахту снизу пока ничего не угрожало. Значит, я могу спокойно работать.

Я поплыл на правый борт в район кормовой лебедки, с которой были спущены приборы. Немного подвсплыв, на глубине четырех метров я встретил обломки льда, плотно прижатые к борту и друг к другу. Трос оказался смещенным к корме. Один из батометров был зажат обломками льда. С собой у меня был конец капронового фала, выходившего наверх в шахту. Освободив батометр и сняв его с троса, я нанизал его на фал, как надевают пойманную рыбу на кукан. Затем попро сил по телефону выбирать трос. Лебедка заработала, и вскоре снизу поднялся следующий прибор. Я снял и его. Геннадий по телефону все время напоминает, чтобы я следил за чистотой входа в шахту — все же сейчас это единственный путь наверх. Но все было спокойно. Наверху тоже следили за ледовыми условиями. Я снял все приборы и концевой груз. Все это нацепил на капроновый фал, защелкнул карабином и отпустил. «Улов» тут же через шахту подняли наверх.

Мне тоже можно подниматься. Возвращаюсь к нижнему входу в шахту. Пока спускают кресло-беседку, смотрю наверх. Там беле ют винты и обломки льда, которые все еще сжимаются напирающими ледяными полями. А здесь, под килем, все спокойно. Нет, не зря еще при проектировании мы настаивали на устройстве такой шахты на ледоколе. Сажусь на беседку, командую по телефону: «Вира!» Задевая ластами стенки шахты, еду наверх и через минуту оказываюсь в теплом и светлом помещении.

Говоря о шахте, я вспомнил случай, происшедший во втором рейсе ледокола, когда мы осваивали методику погружения водолазов через шахту в зимнее время. На одной из станций в Карском море запланиро

вали спуски через шахту, так как спускаться с борта в битый дрейфующий лед было опасно.

Начали готовиться к спуску. Открыли верхний люк шахты. Опять шуга! Она попадает в шахту на ходу ледокола. Плотная шуга набивается до самого верха, и невозможно через нее ни спустить прибор, ни пролезть человеку. Опыт показал, что единственный способ очистить шахту — это дать в нее по шлангу пар от судового котла. Так и сделали. Вскоре нам сообщили, что шахта свободна и можно погружаться.

Спускаясь на беседке до середины шахты, прошу прекратить спуск. Проверяю работу дыхательного автомата, схожу с беседки. Поднялся вверх, жду, когда мне подадут фотоаппарат, и при этом начинаю ощущать, что сначала мне стало тепло, а затем и жарко. Я даже вспотел, хотя находился без движения. Такого со мной еще не бывало! Наоборот, при спусках под лед в Арктике более привычными были ощущения озноба и холода.

И тут я все понял. Желая сделать все быстрее и лучше, кочегары не только растопили шугу в шахте, но и нагрели в ней воду. Прошу передать по телефону мое «горячее» спасибо друзьям-кочегарам и тороплюсь выйти из шахты, чтобы охладиться в привычной (с температурой около минус двух градусов) воде. Кадачигов шутит по телефону: «Жар костей не ломит! Чудак, грейся!» В тот раз иод корпусом ледокола я замерз даже больше обычного, так как влажное от пота шерстяное белье грело плохо.

...Сжатие льдов продержало нас на одном месте почти сутки. За это время мы приняли по фототелеграфу ледовую карту района, и капитан смог выбрать оптимальный курс выхода в зону с меньшей сплоченностью льда. У мыса Желания «Отто Шмидт» вошел в Карское море для проведения гидрологической съемки. В средней и юго-западной частях моря предстояло провести наблюдения почти на семидесяти станциях.

Последние годы в Карском море суда под проводкой ледоколов плавают не только летом, но и зимой, в полярную ночь. И всем судам, даже атомным, необходима при этом информация о ледовой обстановке и прогнозах ее. В частности, данные о термическом состоянии вод моря, которые мы получили в результате съемки, будут использованы при составлении ледового прогноза на осенне-зимний период. С вступлением в строй «Отто Шмидта» эти съемки возможно проводить каждый год и почти на всей акватории моря. Первую такую экспедицию возглавлял 3. М. Гудкович, старейший полярник, а ныне руководитель научной программы КАРЭКС, пре

14