Вокруг света 1983-09, страница 4

*

разглаживает слипшиеся от пота черные волосы.

...Много в нашей стране железных дорог, проходящих у подошв крутых и обрывистых горных склонов. Есть такие участки на Кавказе, Урале, Алтае, в Забайкалье, в других регионах. За скальными косогорами нужен глаз да глаз. Неустойчивые каменные блоки под действием выветривания, при затяжных дождях, во время таяния снега или при землетрясениях могут сорваться со своего места и обрушиться на железнодорожное полотно. А если в это время идет поезд?.. Катастрофы не миновать! Вот потому-то на горных участках железных дорог созданы специальные бригады скалолазов во главе с обвальными мастерами. Их задача — выявлять слабо держащиеся блоки каменных пород и удалять их еще до того, как они потеряют свою устойчивость и стихийно скатятся вниз.

Там, где камнепады чересчур обильны и часты или над железной дорогой зимой нависают тысячетонные снежные карнизы, скалолазам, конечно, не справиться. Там строят специальные инженерные сооружения — галереи. Толстая бетонная крыша, опирающаяся на

крепкие бетонные ноги, тянется у подножия откоса и надежно защищает путь от разрушения скальными обломками и снежными обвалами.

Грозят железной дороге и сели — грязе-каменные потоки, сползающие по горным склонам после ливневых дождей. В тех местах, где сель может попасть на железнодорожное полотно, строят железобетонное ложе с раструбами по концам — селеспуск. Селе-спуск улавливает поток и безопасно переправляет его через путь.

И наконец, в местах регулярных осыпей выкапывают улавливающие рвы, насыпают заградительные валы, строят стенки с пазухами, обращенными к горе.

На опасных участках круглые сутки, по графику, обвальные обходчики — такие, как Григорий Лацабидзе, следят за дорогой. И случись где-нибудь обвал, обходчик оградит сигналами опасное место и остановит приближающийся к нему поезд.

...Мы лезем с Георгием Беридзе на гору по узкой тропинке — карнизу. Именно лезем, потому что сплошь и рядом приходится карабкаться почти на четвереньках, хватаясь за все, за что только можно уцепиться.

Останавливаемся на небольшой площадке, метрах в тридцати над рельсами. Идти дальше нет у меня ни сил, ни дыхания. Слева от этого пятачка — большой выступающий камень, пудов этак на пятьдесят, окаймленный фигурными трещинами.

— Старый знакомый,— говорит Георгий.— Давно за ним слежу. Вот и маяк поставил.

На трещине, отделяющей камень от плотного массива скалы, серая цементная нашлепка — так называемый маяк. Он цел. Значит, камень пока прочно

сидит в своем природном гнезде и попытки выбраться из него не делает. Коли маяк треснет, значит, была подвижка. Тогда камень надо ставить под особый контроль. Но прежде его надо покачать ломиком. Вдруг уже «созрел»?

— Когда мы по ежемесячному графику обследуем склоны,— продолжает Георгий,— все слабые элементы скалы маркируем белой краской. Делим их на «опасные» и «особо опасные». Видишь, вон там, метров на двадцать выше нас, маленький белый крест. Это опасный камень.— И Георгий протягивает мне бинокль.— Особо опасные метим двумя крестами. Или сразу же их сбрасываем.

— Как же вы их выковыриваете?

— Сейчас покажу.

Георгий ловко и уверенно карабкается выше к камню, отмеченному белой краской. Его ботинки с триконями на подошве впиваются в скальный карниз. Вот он уже у камня. Задрав голову, слежу за его действиями, прикрывая бинокль от слепящих лучей солнца.

Вижу, как Георгий нащупывает широко расставленными ногами надежную точку Опоры, берет привязанный к поясу легкий, но прочный ломик из специального сплава. Он действует ломиком, засовывая его то в одну, то в другую трещину, пытаясь раскачать, поддеть глыбу.

И вот камень с треском выскакивает из своего гнезда, срывается вниз, ударяясь о скальные выступы и подпрыгивая, как мячик. Оттолкнувшись от гранитного карниза, нависшего над путем, обломок шлепается прямо в Куру, поднимая мириады брызг.

Пока я следил за полетом камня, Георгий спустился на пятачок

— Послушай, Георгий, а вдруг внизу,