Вокруг света 1984-04, страница 37

В 1981—1982 годах я работал в Афганистане корреспондентом газеты «Комсомольская правда». Однажды — это было спустя месяц после приезда в Кабул — мне сказали, что в городе Герате, на северо-западе республики, только что геройски погибла юная революционерка по имени Фазиля Абдурахман.

Я немедленно выехал в Герат. Так родилась эта повесть. Работая над ней, я старался быть максимально точным в описании героев и событий.

...Я никогда не видел Фазилю. Даже ее фотографии не сохранилось: в тех местах, где она выросла, фотографов не было. Только благодаря рассказам ее брата Мухтара, ее друзей и подруг могу представить облик юной революционерки, чья короткая жизнь и борьба символичны для понимания многих событий, которые происходят в Афганистане.

Повесть, журнальный вариант которой предлагается читателям «Вокруг света», выйдет полностью в издательстве «Молодая гвардия».

Паюм не думал, что это так легко — убить человека. Надо просто выбрать удобный момент, когда рядом нет свидетелей, и напасть врасплох, чтобы жертва не успела оказать сопротивления... Первого он подкараулил ночью, когда тот возвращался домой,— спасибо Рауфу, который точно сообщил, где можно встретить этого человека. Каюм незаметно подобрался сзади, тронул за плечо. Человек обернулся, и Каюм резко снизу ударил его кинжалом в сердце. Человек, не издав и звука, рухнул на землю.

Каюм вытащил кинжал, аккуратно вытер его об одежду убитого. Затем пошарил в карманах жертвы. Это получилось само собой, почти автоматически. Взял, не раскрывая, бумажник, снял с запястья часы. И, похвалив себя за то, что не сглупил от страха и прихватил кое-какую добычу, спокойно отправился дальше: второго Рауф приказал убрать непременно в ту же ночь. С этим было сложнее, потому что дома он оказался не один, как уверял Рауф.

Каюм постучал в глухую калитку, невнятно представился солдатом со срочным пакетом, ему отворили, и он увидел перед собой пожилого мужчину в легкой домашней рубахе и шароварах. Мужчина держал в левой руке керосиновую лампу, а правую протянул навстречу ночному гостю, видимо, желая побыстрее забрать этот злополучный пакет, из-за которого его разбудили. На миг глаза их встретились. Каюм успел уловить недоумение в глазах хозяина дома, но клинок уже летел в его сердце... Падая, человек сдавленно замычал, выронил лампу, она звякнула, разбилась о твердую землю, погасла. Дверь скрипнула, и слабый мальчишеский голос позвал: «Папа, папа, ты где?» Каюм рывком выдернул нож из тела убитого и метнулся к дому. Не на улицу побежал, не к спасительной тьме, а навстречу этому тонкому голосу — зверем прыгнул, подчиняясь одному инстинкту — убить, убить... Мальчишка опрометью бросился от него в глубину дома. От страха он позабыл кричать, звать на помощь, молить о пощаде. Каюм расправился с ним по-волчьи быстро.

Возвращался не таясь, не оборачиваясь. Встань ему сейчас кто-нибудь на пути — и его бы прирезал. «Теперь к

черту Рауфа! — думал Каюм, ощущая в кармане приятную тяжесть чужого бумажника.— Я подберу себе лихих парней, и мы займемся настоящим делом». Он не представлял, каким будет это «настоящее дело», но знал, что теперь уже не остановится ни перед чем. Ни раньше, ни теперь он не хотел думать о том, кто те люди, которых он грабил и оставлял истекать кровью. Каюм вообще взял себе за правило не терзаться сомнениями и прочь гнать тревожные мысли, отвлекающие от главной цели: быстро разбогатеть.

В назначенный час рано утром в условленном месте за городскими воротами он встретился с Рауфом. Его наставник сегодня буквально источал радость. Рауф облобызал Каюма, мягким жестом остановил его доклад:

— Вижу, ты все сделал как надо! Молодец. Свершилось богоугодное дело, и оно зачтется тебе там.— Он поднял глаза к небу и удовлетворенно хмыкнул.

Каюм торопливо кивнул, насторожился. Хватит уже этому белоручке толковать о боге. Лучше бы расплатился с ним сполна, как обещал. Но Рауф не спешил. Обойдя полянку, он раздвинул кусты и, убедившись, что их никто не подслушивает, сел на траву, повелительно указав на место подле себя.

— Теперь рассказывай все по порядку. Как было дело?

Будничным голосом, избегая деталей, Каюм передал ему события минувшей ночи. Рауф слушал внимательно, хотя глаза его были закрыты, а лицо обращено к солнцу. Со стороны могло показаться: сидит человек, бездумно греется на нежарком солнышке. А Каюм между тем готов был поклясться, что ни одно его слово не осталось без внимания. Нутром своим чувствовал Каюм, что он отныне и навсегда будет во власти этого человека с вкрадчивым голосом и характером, похожим на острую тугую пружину — тронь, и пронзит насквозь.

— Ты все хорошо сделал, дорогой брат,— протянул слащаво Рауф, а глаза смотрели холодно, недоверчиво, брезгливо.— А теперь, дорогой брат, дай-ка сюда бумажник.

Каюм невольно вздрогнул, с его губ чуть было не сорвались слова обиды.

— О, ты неправильно меня понял,— поспешно успокоил Каюма Рауф.— Деньги оставь себе, а документы отдай — так будет лучше для тебя. Вот и хорошо. В придачу на, возьми еще десять тысяч афгани,— и протянул ему пачку новеньких банкнотов.— А ты смышленее, чем я ожидал,— вдруг рассмеялся Рауф.— У другого духу не хватило бы посреди улицы обшаривать карманы убитого. И свидетеля ты правильно догадался ликвидировать, мальчишку этого. Умница, смельчак, настоящий герой. И вот что,— тут Рауф улыбаться перестал,— хватит тебе заниматься всякой уголовщиной, недостойной мусульманина. Хочешь вступить в ряды борцов за истинную веру?

— А что мне там делать, Рауф-саиб?

— Примерно то, что сделал минувшей ночью. То есть,— поправился Рауф,— каленым железом выжигать скверну, бороться за чистоту веры, за угодный аллаху порядок на нашей древней земле.

— Раз так, я готов,— согласился Каюм. А сам подумал: «Если можно хорошо зарабатывать, то отчего же не пойти?»

Рауф будто подслушал его мысли:

— Нуждаться ни в чем не будешь.— И уже окончательно обрадовал Каюма: — Помогу подобрать тебе подходящих парней, дам деньги, оружие. Только...— он сделал паузу и опять холодно, повелительно, свысока посмотрел прямо в глаза,— только сначала ты уедешь. В Пакистан. Вот адрес. Вот письмо. Там тебя будут ждать.

Сам не заметил Каюм, как в пояс, по-холуйски, стал кланяться Рауфу.

...Вот.уже шестой месяц Каюм в Пешаваре. Правда, сам город он толком так и не рассмотрел. Приехал сюда, пошел по указанному адресу — это оказался двухэтажный дом за длинным глухим забором. Постучал в калитку, его впустили. И началась для Каюма необычная жизнь. Сначала с ним занимался человек, назвавшийся Фархадом. Он без малого целый день расспрашивал Каюма, интересовался самыми мелкими, как казалось Каюму, деталями его похождений. Однажды, например, совсем сбил с толку:

— Так где, говоришь, похоронен твой дядя? В Герате?

— Почему — похоронен? Разве я утверждал, что он умер? — вскинулся Каюм.— Мой дядя живет в кишлаке Туркони-суфло, в доме по соседству с отцом.

— Ах да, извини,— ничуть не смутившись, поправился Фархад. Достал из-под телефона чистый лист бумаги.— Сможешь нарисовать план кишлака? Дом отца, дом дяди, мечеть, майдан?..

И пока Каюм, дрожа от напряжения, старательно изображал на листе расположение домов, Фархад продолжал свой допрос:

— Как поживает Рауф? Где ты с

35