Вокруг света 1984-07, страница 14

до карнавала мы устроили конкурс среди ребят нашего лицея на лучший костюм. Жюри выбрало лучшую работу, а потом мы все вместе — и юноши и девушки — кроили ткани, шили...

— А танцы,— спрашиваю я,— откуда идет их история?

— Ну знаете,— смеется Рене,— наши танцы родились на всех континентах. Кое-что осталось от карибов, негры-рабы привезли на остров танцы африканских племен. Плюс, конечно, национальная танцевальная культура Франции, влияние наших соседей из Латинской Америки. Вот и получились гва-делупские танцы, в том числе широко известный «бигини», который вы увидите и на сегодняшнем карнавале...

Я с удивлением замечаю, что в карнавальной процессии собираются принять участие и малыши — мальчишки и девчонки пяти-шести лет. Один из них дирижирует маленькой тросточкой, периодически постукивая ею по большой глиняной плошке, подвешенной на широком кожаном ремне. Широкополая соломенная шляпа надвинута на глаза и, кажется, совсем скрывает мальчугана от окружающего мира.

По обычаю, в два часа пополудни процессия ряженых отправляется в обход Бас-Тера, начиная с самой высокой площади города (именно с самой высокой: Бас-Тер расположен на холмах, и площади, как и улицы, здесь делятся на «высокие» и «низкие»). Постепенно спускаясь — со многими остановками — к набережной, процессия заканчивает свой путь на площади Ратуши, которая расположена неподалеку от порта.

Карнавал начинается. Танцоры приходят в движение. У каждой группы свой ритм, свой шаг. Танцы сопровождаются гортанными напевами, равномерным гулом барабанов, щелканьем, стуком, звучат самые неожиданные «музыкальные» инструменты — от простой консервной банки до морской раковины.

Проходит час, темп карнавала все нарастает. Бисеринки пота выступают на темной коже танцоров, грудь их учащенно вздымается, но глаза блестят задорно, все громче пение, все сильнее бьют барабаны. Кажется, что дрожит земля, что весь маленький и тихий до этого Бас-Тер пустился в пляс. Но вот мы на берегу, музыка стихает. Последние гаснущие звуки карнавальной процессии сливаются с мерным рокотом океанского прибоя.

После захода солнца участники карнавала вновь выйдут на улицы, чтобы до утра веселить жителей и гостей острова нескончаемыми плясками и музыкальными представлениями.

Карнавал продолжался, карнавал пел, танцевал, а мне предстояло удалиться от шума и смеха, чтобы встретиться в порту с рабочими, которые так дружелюбно приветствовали утром наш корабль. Выяснилось, что многие из них коммунисты, они представляют самую круп

ную первичную организацию Гваделуп-ской коммунистической партии (ГКП) в Бас-Тере — организацию портовых рабочих и служащих. Естественно, сначала речь зашла о веселом празднике, царившем на улицах города, а потом разговор переключился на серьезные темы, волнующие людей.

Арно, крепкий плечистый мулат лет двадцати трех, заместитель секретаря партийной организации, с иронией заметил, что если бы в карнавале приняли участие только безработные города, то на улицах народу было бы не меньше, чем сегодня. Эта мрачная шутка не преувеличение. В Бас-Тере безработицей охвачена примерно треть активного населения. Такое же бедственное положение сложилось на всем острове. Пусть это сезонная безработица. Но те четы-ре-пять месяцев (а то и меньше) в году, когда длится сельскохозяйственный сезон, не обеспечивают достаточным заработком временных рабочих и членов их семей. Отсюда — рост преступности и наркомании среди людей, отчаявшихся найти работу. Французская администрация из-за боязни социального взрыва официально — с 1961 года — поощряет политику эмиграции: около трех тысяч человек ежегодно покидают остров и оседают в метрополии, где хватает и своих безработных.

— Вы видели нашу землю,— вступает в разговор другой рабочий.— Покрытые лесами горы, луга, подступающие к самому городу. Сколько людей могла бы прокормить она! Но продовольствие мы в основном ввозим из Франции. Колонии как таковой давно нет, она превратилась в «заморский департамент», однако колониальный подход к Гваделупе, колониальная слепота, мешающая там, в Европе, увидеть наши проблемы,— все это осталось...

Отгремит карнавал, веселье стихнет, и через несколько дней в рабочей среде Бас-Тера воцарится иное настроение. Наступит 14 февраля — годовщина расстрела в Моле, маленьком местечке на восточном побережье острова. Там в будничный февральский день 1952 года был открыт огонь по мирным демонстрантам, которые вышли на улицы, чтобы заявить протест против колониальной политики властей. Теперь 14 февраля на Гваделупе — это не только день памяти павших, это еще и день, когда патриоты острова клянутся быть верными заветам борьбы против социальной несправедливости и угнетения.

Порт любого морского города — будь то миллионный Марсель или двадцатитысячный Бас-Тер — это сложное хозяйство. Ритм порта отражает ритм жизни страны, свидетельствует о состоянии экономики. Портовики Бас-Тера с особой остротой ощущают в своей каждодневной практике деградацию хозяйственной жизни острова. Сахар издавна был одной из главных доходных статей экспорта Гваделупы. В течение десятилетий докеры грузили и отправляли за океан большие партии этого продукта. Но в последние годы все мень

ше судов с сахаром на борту отходят от пирсов Бас-Тера. Французские монополии во имя сохранения сверхприбылей предпочитают свертывать производство в этой отрасли. Если в 50-е годы на душу населения Гваделупы приходилась тонна производимого сахара, то в 1981 году — в четыре раза меньше. В 1980 году самый современный завод на острове по переработке сахара был пущен на металлолом, значительно сократилась продукция четырех уцелевших предприятий.

Сложные проблемы стоят перед Гваделупой. Но решить их можно. Действенную программу выхода из кризиса предлагает Гваделупская коммунистическая партия. В основе программы лежит борьба за социализм.

— Продвижение к социализму обязательно имеет определенные этапы, рамки которых необходимо очертить с учетом конкретных условий, с учетом конкретной страны,— подчеркивает Генеральный секретарь Гваделупской компартии Ги Данент.— Содержание нынешнего этапа состоит в установлении такой политической власти, которая управляла бы делами общества под контролем народа и начала бы осуществление неотъемлемого права гваделупцев на самоопределение.

Вечером, когда закатное солнце опускалось в воды Карибского моря, я прощался с портовыми рабочими Бас-Тера.

— Наш карнавал — это, конечно, красиво, — говорил Арно.— И мы очень рады, что вы захватили кусочек этого веселого праздника. Но разве сравнится танцевальное шествие по Бас-Теру с тем, что я видел в Гаване на фестивале молодежи и студентов! Ах, когда фестиваль выкатился на набережную Малекон,— вот это было зрелище!

— Вы разве приезжали в Гавану в 1978 году? — удивился я.

— Конечно,— с гордостью ответил Арно.— Нас, гваделупцев, было там совсем немного. Но разве в числе дело? Главное — единство помыслов и устремлений молодежи разных стран и континентов, чувство товарищества, которое нас охватывало тогда, ощущение, что прогрессивная молодежь, когда она вместе, способна на многое — прежде всего способна бороться за мир, способна отстоять его. А в принципе до Кубы от нас — рукой подать, каких-нибудь две — две с половиной тысячи километров...

В тот день ни я, ни Арно еще не знали, что следующий Всемирный фестиваль молодежи и студентов состоится в Москве, решение о его проведении было принято через много месяцев после возвращения нашего судна домой.

Кто знает, не исключено, что Арно снова попадет в фестивальную делегацию, и тогда я встречу его в Москве — через год, на XII Всемирном. Может быть, я сам найду его, может быть, мы случайно встретимся в толпе. И первое, что он скажет:

— Помнишь карнавал в Бас-Тере?

Бас-Тер — Москва

12