Вокруг света 1984-12, страница 27

блюдения. Шевельнулась мысль: «Хватит ли в магнитофоне пленки?»

— Девяносто справа за пять минут,— выкрикнул Гире.

«Сорок крупных самцов, сорок одна самка, двенадцать непромысловых самцов»,— продиктовал я свои наблюдения.

Приглядевшись внимательнее, я заметил в кажущемся хаосе определенную закономерность: все крабы располагались попарно. Рядом с маленькими (это были самки) сидели крупные самцы. Посмотрев насколько можно вдаль, я заметил, что не потревоженные нашим вторжением крабы сидели неподвижно, затаившись. Только когда на них падал сноп света нашего прожектора, они начинали беспокоиться и убегать.

«Почему они так сидят? — спрашивал я сам себя.— Должна же быть ка-кая-то причина?»

Вдруг мелькнула догадка: «Самцы охраняют самок перед линькой. Точно. Я же читал об этом».

Одетый в крепкий панцирь камчатский краб не по зубам ни одному хищнику. Но когда крабы меняют панцирь, а это происходит в среднем раз в год (у молодых чаще, у старых реже), они совершенно беззащитны. Обновивший свою кожу краб являет жалкое зрелище. Весь сжатый, как мехи гармошки, он сидит где-нибудь под камнем или в расщелине и ждет, пока кожа напитается известью. Тогда кожа, которая одновременно является скелетом, станет непробиваемой. Период вынужденной дистрофии длится у краба примерно неделю. Если он в это время попался на глаза бычку или треске, гибель неизбежна. Природа, однако, и здесь позаботилась о крабах. Самцы и самки линяют раздельно. В местах линьки самцов достаточно естественных убежищ. Самок же самцы защищают от врагов, сидя рядом с ними, несут, так сказать, персональную ответственность за каждую.

Внезапно аппарат ткнулся носом в какую-то яму. Гире тут же дал задний ход. Аппарат всплыл метра на три над дном, и я увидел, что это не яма, а длинная борозда, которая выделялась белым тоном на темно-сером песке. В борозде просматривались темные пятна. ,

— Миша, спустись пониже, не могу разобрать, что там в бороздах.

— Одну минуту, передам наши параметры наверх. Нас вызывает «Гидронавт».

— Как не вовремя, можем потерять эту борозду.

— Переключаю управление на тебя,— решил Гире.— Рули сам, только потихоньку.

Манипулируя ручками и кнопками, я осторожно подвел аппарат к борозде. На дне ее, тесно прижавшись друг к другу, сидели крабы. Они чередовались: большой — маленький... самец — самка. Наше появление встревожило их. Одна самка, испугавшись, выползла из борозды на ровное песчаное дно

и... немедленно стала жертвой косматого бычка.

Все ясно. В этом скоплении крабов был самый разгар брачного периода, самки уже вылиняли. Крабы отыскали единственное укрытие среди песчаной равнины — борозду полуметровой глубины и спрятались туда от бычков. Те, однако, были поблизости.

— Миша, давай уйдем отсюда,— предложил я.— Из-за нас бычки всех самок слопают.

— Согласен, пожертвуем наукой.

Мы прошли еще минут десять. Глубина понемногу увеличивалась. Чистый песок покрылся сверху пленкой ила. Встретив крупного краба, одного на ровном грунте, мы поначалу удивились. Потом они стали попадаться нам через каждые пять-семь метров. Самок рядом с ними не было. Некоторые крабы копали песок правой клешней. «Добывают моллюсков,— подумал я.— Пожалуй, мы нашли то, о чем просил Мясоедов,— кормовое скопление крупных крабов. Раз они занимаются добыванием пищи, то полезут и в ловушки».

— Стоп, капитан! Приехали. Пусть нас запеленгуют.

Мы легли на грунт. Гире вызвал «Гидронавт» на связь.

— Нашли плотное скопление крупных крабов,— передал он.— Лежим на грунте. Глубина двадцать пять метров. Пеленгуйте нас. Включаю излучатель шума.

— Дистанция тысяча сто, оставайтесь на месте. Идем к вам...

Вскоре послышалось характерное хлюпанье над головой — шум судовых винтов. В наушниках зазвучал голос дежурного по связи Сидоренко. Теперь уже совсем отчетливо:

— Мы над вами. Засекаем точку локатором. Дайте плотность крабов.

— Пятьдесят штук за пять минут на скорости сорок оборотов! — выкрикиваю я заготовленную фразу.

— Отлично! Будем связываться с краболовами. Всплывайте...

— Они остались довольны уловом? — спросил я Мясоедова.

— Нет, не очень,— покачал он головой.

— Почему? Мы же вывели их на место, точнее не бывает! — закипятился я.

— Место местом, но в одних ловушках полно крабов, в других совсем пусто, в итоге — средненько. Ни рыбаков, ни нас это не устраивает. Но в чем дело, никто понять не может. Сделаем так— посмотрим, как ведут себя крабы возле ловушек. Пойдет Фейзул-лаев,— подытожил Мясоедов.

Вскоре «Гидронавт» подошел к порядку ловушек. К одному толстому канату, который рыбаки называют хребтиной, на коротких поводках привязано несколько десятков больших корзин — вот и все устройство порядка. Концы его маркируют вехами — длинными бамбуковыми шестами с флажками. Поплавки из пенопласта

удерживают их вертикально, а тяжелые грузы на буйрепах не дают течению унести в море.

«Тинро-2» погрузился около самого флажка. Освещая буйреп прожектором, чтобы не потерять из виду, Гире и Фейзуллаев опустились на дно. Вся научная группа собралась возле рубки звукоподводной связи. Ждать пришлось недолго. Снизу передали, что ловушки валяются как попало.

— Пусть расскажет подробнее,— попросил Мясоедов дежурного по связи.

«Наблюдаю три ловушки,— появилась запись в журнале регистрации переговоров с «Тинро-2».— Лежат в одной куче. Две перевернуты, входные отверстия внизу, крабы не могут в них залезть».

— Теперь понятно, почему ловушки пустые приходят,— заключил начальник экспедиции.

Из наушников снова послышался голос наблюдателя:

— Крупный краб застрял во входном отверстии, мешает остальным... Они лезут наперегонки... Крупные отталкивают маленьких...

— Это хорошо, что отталкивают,— улыбнулся Мясоедов.— Умей они читать, я бы на каждой ловушке табличку прикрепил: «Крабам до тринадцати вход воспрещен». Стала спина широкая, тринадцать сантиметров,— тогда полезай. Теперь и еще одна загадка прояснилась: почему в ловушках сравнительно мало молодых самцов.

— Все же непонятно, как наши наблюдения помогут рыбакам,— засомневался я.— Не могут же они каждую ловушку ставить отдельно?

— Нет, это уже их заботы,— ответил Мясоедов.— Я сейчас свяжусь с ними и расскажу, что мы увидели, а они будут думать.

Они придумали быстро, на следующий день. Просто увеличили скорость судов на постановке ловушек, и те стали вытягиваться как по струнке вдоль хребтины.

— Пора и мне под воду сходить,— заявил Мясоедов.— Поговорка «Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать» прямо про нас. Завтра погляжу на крабов своими глазами.

— Мне кажется, завтра никто погружаться не будет,— поправил его подошедший капитан.— Вот прочтите, Владимир Ильич, срочная из главка... «Возможности окажите помощь судам освоении ярусного лова районе Курильских островов...»

— Ну что будем делать? — спросил Басс.

— Надо идти,— подумав, ответил Мясоедов.— С крабами мы более или менее разобрались, а на Курилах «Тинро-2» будет незаменим...

«Гидронавт» сделал крутую циркуляцию через левый борт и взял курс на Курильские острова.

Охотское море — Москва

25