Вокруг света 1984-12, страница 29

ного дешифрирования космических снимков. Выполнив барометрическое нивелирование, то есть измерив высоту ледниковой поверхности, мы должны были подсчитать и объем стаявшей части ледников. Сделать это можно было только в маршруте.

На следующее утро в разрывах тумана стали проглядывать горы на другом берегу пролива. И скоро ледники там можно было читать словно на карте. А когда в небе появились голубые просветы, решение было принято: один из моих помощников, художник Арсен Фа-раджев, остается хозяйничать и рисовать, а второй — студент-географ МГУ Саша Сазонов отправляется со мной в маршрут.

Идем по свежему снежку. Одежда и снаряжение нас не стесняют. Саша — альпинист-разрядник и одет по-спортивному: в синюю курточку-анорак и вязаную шапочку. Мое обычное маршрутное одеяние — плотный синий комбинезон, перепоясанный широким кожаным поясом, на который пристегнут бинокль, а через плечо — сумка с едой и примусом, под клапан которой засунут свернутый в жгут анорак. Еще со мной теплые перчатки и летный меховой шлем на случай непогоды и, само собой, компас и анероид. На ногах у нас высокие рыбацкие сапоги-ботфорты.

Из-под снега лезет бурая осенняя растительность. Каменистые склоны пестры, как летнее оперение куропатки. А море хмурится и шумит, словно готовится к зимнему ледоставу...

Когда мы вышли к цели нашего маршрута — леднику Бьюкенен, который протянулся вдоль берега на десяток километров, то не увидели его верховьев: гребни горного массива были закрыты облаками. Ледопады Брот и Исвеген бесшумно низвергались как бы из низких туч на ледниковую плиту у побережья, дробясь развалами трещин. С удовлетворением отмечаю, что мы правильно оценили изменения этого ледника по космическим снимкам. Огромная ледяная плита, пятясь фронтом от моря, настолько близко подошла к горному хребту, что выглядела теперь лишь узкой полоской льда у его подножия.

Начали обследовать прифронтальную часть ледника. Пользуясь отливом, проникаем по узким полоскам перемытой морем морены у ледяных стен в глубь небольшой бухточки, образовавшейся посреди фронта ледника. С трех сторон ее — отвесные обрывы льда, ледяные обломки посреди стылой неподвижной воды, все мыслимые формы льда, доступные воображению. И еще тишина, ^оторая лишь изредка нарушается дальним посвистом ветра...

Нам важно убедиться, что ледник отступает по климатическим причинам, что море не взламывает его глыбами айсбергов. Определенно это так — у фронта малые глубины: посреди ледяных глыб высится над водой черный моренный конус, где на мели обсыхают айсблоки — небольшие айсберги со следами прежних морских уровней.

Убедившись, что именно так оценили мы ситуацию по космоснимкам, осторожно, с оглядкой возвращаемся, выбираем подходящее место для подъема и начинаем барометрическое нивелирование вверх по леднику.

Идем, связавшись страховочной веревкой. Я снимаю отсчет по анероиду и, прокричав цифру, ожидаю, пока Саша запишет результат в полевой дневник. Одновременно следим и за видимостью, и за заснеженной поверхностью ледника, то и д(ело проверяя ее ледорубом. Вроде бы /видимость улучшается — уже обозначились острые грани пика Джесси, )сотя за ближайшими отрогами по-прёжнему клубится плотная облачность, i

Наконец упираемся в скальные отроги — первый продольник из семнадцати точек завершен. Узловая четырнадцатая — от нее мьг. пойдем поперек ледника. От нее видно, как фронт ледника, отступив, сузил его полосу настолько, что простора у нас не будет, и как мы выдержим направление створа — неизвестно. Выбираем на дальнем гребне приметный бугорок, берем направление по компасу, не сговариваясь вздохнули — и тронулись...

Дальние ориентиры то и дело растворяются в облачном месиве. Наш бугорок пока виден, но если его накроет — вся работа сначала... Мы уже в районе притоков-ледопадов, правда, нам не до неописанных красот: на пути из-под снега то и дело проглядывают темные провалы. Часто слышится гул бегущей' воды или слабое стеклянное эхо от упавших сосулек. Уже не думаешь о встречном ветре, забываешь о голоде. Погода ненадолго меняется к лучшему, и мы с облегчением «привязываемся» (берем контрольный отсчет) на дальнем конце ледника к уровню моря.

...Приятно думать о возвращении во время короткого привала. Среди нагромождения морен на морском берегу шипит примус. А погода начала портиться. С севера быстро поползли мрачные серые облака. Они садились все ниже, пошел снег.

Возвращались по собственным следам. Через два часа добрались до узловой точки. Я на минуту отвлекся, чтобы взять контрольный отсчет, и только голос Саши: «Возьмите азимут!» — заставил меня оглянуться. Массив Крокодилен, основной ориентир по нашему маршруту, растворялся на глазах в серой мгле. В последний момент я успел поймать дальний контур скал визиром компаса. Ветер порывами буквально выталкивал нас с ледника. Снег шуршал по капюшону анорака. Что же, половину намеченного нам удалось сделать, и это совсем неплохо: маршрут трудный, погода — неважная.

На следующий день мы были вынуждены отсиживаться за бревенчатыми стенами домика. Погода испортилась окончательно. Арсен за время нашего отсутствия утеплил помещение. Вышли на свйзь. Голоса друзей, даже в эфире, дело не, последнее...

Мы отоспались после вчерашнего сорокапятикилометрового маршрута, основательно отъелись и выпили несметное количество чая и компота, привели в порядок записи.

Теперь, пользуясь передышкой, самое время вспомнить прошлое:..

В 1912 году на Земле Принца Карла побывали В. А. Русанов (он-то и выставил первые русские заявки на уголь Шпицбергена) и Р. Л. Самойлович (он первым организовал добычу русского угля на архипелаге в 1913 году, а в советское время стал первым директором Арктического института). Русанов-ского отчета об изучении острова нет. Самойлович описывает маршруты по острову весьма бегло (неудивительно, поскольку признаков угля здесь не обнаружили). И все же в его описаниях упоминается на восточном берегу бухта, где с борта «Геркулеса», на котором они прибыли, высаживались на остров отряды обоих исследователей. Единственная приметная бухта в этих местах — наша. Говорится и о долинах, ведущих к западному берегу острова. Вход в одну из них виден из домика, и во мне зреет уверенность, что маршруты наших славных предшественников начинались именно здесь.

В домике уютно, хоть и тесно. Под крышей, поближе к печке, висят сапоги, промокшая одежда, портянки. Саша занимается ремонтом примуса, Арсен сортирует этюды. Потом, упаковавшись в штормкостюм так, что из-под капюшона выглядывают только глаза и борода, уходит с этюдником на пленэр.

Но долго сидеть в четырех стенах нам не приходится. Арктика не ждет, Арктика торопит. И так целый день отдыха в конце полевого сезона непозволительная роскошь...

Теперь наш путь лежит на юг — к ледникам Гейки. Морозец прихватил оттаявшую было поверхность снежника, образовав наст и ледок-закраины по берегам ручьев. Снежок-крупа отчетливо обозначил волновую рябь на песке после отлива. Солнце бьет в глаза холодным, словно отраженным от жести светом.

Через два часа в обход н^шей бухты выходим к ближнему из трех — леднику Джеймса Гейки. Ледники здесь другие, чем, например, Бьюкенен, и работать на них будет, наверное, проще; короткие барометрические хода для контроля можно привязывать к морю. Природа помогла нам — ледники здесь отступили, их концы располагаются на суше, хотя в начале нашего века все они достигали моря, как тот же Бьюкенен сегодня.

Начали работать. Отмечаю 25-метровый отрезок на местности по длине страховочной веревки, а Саша через каждые двести метров обозначает место наблюдений криком: «Точка!» Затем следуют все те же отсчеты по анероиду, записи в полевом дневнике. Кажется, зря я понадеялся на более легкие условия работы. Эти казавшиеся пологими ледники были круче, чем поперечник на

27