Вокруг света 1985-05, страница 23

рок или пусковую кнопку? И если ответом будет: «Нет!» — его место с нами.

Женщины «Гринэм-Коммон» ложились перед тягачами с ракетами, приковывали себя наручниками к ограде базы, буквально завешивали всю ограду фотографиями своих детей...

Но самое большое впечатление произвел сделанный из папье-маше дракон длиною в целую милю, символизирующий войну. При огромном стечении зрителей, телеоператоров, фотокорреспондентов, журналистов мы несколько раз обнесли дракона вокруг военной базы. Это был знаменитый 120-мильный поход женщин «Гринэм-Коммон».

Десятки тысяч людей из всех уголков Англии помогают нам — одеялами и палатками, продуктами, медикаментами, деньгами... Кто чем может. Они понимают то, что не способны понять твердолобые политиканы и некоторые газетчики.

Одна из моих соратниц по «Гринэм-Коммон» очень мужественно, очень точно и очень достойно ответила за всех нас на газетные нападки

«Меня публично обвинили,— сказала она,— в жестокости и бессердечии за то, что я уехала от своих детей в лагерь мира. Но все, что я делала, я делала именно для них, для моих детей. Когда-то мужчины оставляли свой дом, чтобы идти на войну. Сегодня женщины оставляют свои дома, чтобы бороться за мир...»

жен нести персональную ответственность за мир, в котором мы пока еще живем.

Вот, например, Сьюзен Лэм. Как-то раз, когда мы вдвоем ездили за продуктами для палаточного городка, она рассказала мне, что привело ее в «Гринэм-Коммон».

«Однажды, в день рождения моей дочери,— вспоминала Сьюзен,— я привезла девочку в Лондон и повела ее в зоопарк. Уэльс, где мы живем,— место очень спокойное. А в Лондоне каждый самолет, который пролетал над нашими головами, ужасно пугал дочку. Она испуганно всматривалась в небо и постоянно спрашивала: «Мамочка, они собираются нас бомбить?»

Неожиданно я отчетливо поняла, что страх моей дочери донельзя реален, что ее слова — самое серьезное предупреждение, которое мне довелось слышать. И я ужаснулась, что позволила ей жить и расти с таким страхом. Некоторое время спустя я увидела по телевидению программу «Защита и выживание». И я представила, что мне предстоит сидеть и смотреть, как будут умирать мои дети. Дети ведь намного восприимчивее к радиации, чем взрослые, а значит, мне предстоит сначала увидеть их агонию, а затем умереть самой. И тут мне стало совершенно ясно, что я должна что-то делать для моих детей. Моя прямая обязанность — сохранить мир, в котором они могли бы спокойно расти».

А вот свидетельство еще одной активистки нашего движения — Сары ван Виин:

«Когда я впервые услышала о женском лагере, мне показалось, что лишения, на которые придется идти, не под силу такому человеку, как я,— с двумя маленькими детьми.

Но однажды я получила из «Гринэм-Коммон» письмо, в котором говорилось, что правительство собирается разогнать лагерь. Я взяла спальный мешок и отправилась за двести миль в «Гринэм-Коммон», не зная, что из этого получится. Я никогда раньше не была в лагере мира и даже'толком не представляла, что там происходит. Но теплота, с которой меня встретили, полное отсутствие недоверия или отчужденности доказали мне, что я приняла правильное решение. Здесь я наконец четко поняла, что лагерь мира — больше чем просто смелый жест неповиновения. Это овеществленная метафора личной ответственности. Это постоянное напоминание правительству, что множество людей не желает гонки вооружений».

Наше правительство растрачивает миллиарды фунтов на то, что должно служить массовому убийству, а не на социальные нужды, здравоохранение или образование. Это вопрос не только финансовых затрат или военной стратегии. Это вопрос морали. Каждый человек должен спросить себя: способен ли он, готов ли, хочет ли нажать на ку-

КОРИЧНЕВАЯ УГРОЗА

Их было двое. Оба из ФРГ

Матиас Хаберкорн приехал в Крым из Кёльна, по профессии он учитель, по призванию — борец за мир.

Хайо Люк учится в Гамбурге, он студент-теолог. Призвание у него то же, что и у Матиаса.

Оба говорили практически об одном и том же...

21