Вокруг света 1985-05, страница 49
ЗАГАДКИ, ГИПОТЕЗЫ ПРОБЛЕМЫ мйнойской цивилизации, которая властвовала над Восточным Средиземноморьем во время бронзового века. Из глубины веков до нас дошло несколько великолепных легенд. Самая известная из них — несомненно, история Тесея и Минотавра. Минос, сын Зевса и Европы, супруг Пасифаи и первый царь Крита, спрятал в построенном Дедалом лабиринте Минотавра (чудовище с телом человека и головой быка). Минос кормил этого необычного нахлебника человеческим мясом. После победы над Афинами он наложил на город ежегодную дань: семь юношей и семь девушек на корм людоеду. Тесей, сын Эгея и легендарный законодатель Афин, отправился на Крит, проник в лабиринт и убил Минотавра. Он не заблудился в лабиринте благодаря помощи дочери Миноса Ариадны, которая привязала к его поясу нить, чтобы он мог найти дорогу обратно. Я не буду подробно останавливаться на продолжении эпопеи. Отец героя Эгей, поверив в его смерть (на самом деле произошло недоразумение), бросился в море, которое отныне носит его имя... Тесей увез с собой Ариадну, затем бросил ее на острове Наксос... Позже он похитил Антиопу, царицу амазонок, которая родила ему сына Ипполита; некоторое время спустя он взял в жены Федру, вторую дочь Миноса, но та влюбилась в пасынка Ипполита, оклеветала его в предсмертной записке, и Ипполит был растоптан собственными конями... Тесей спустился в подземное царство Аида, откуда его вызволил Геракл, но Тесея изгнали из Афин, и он погиб от руки Ликомеда... Наконец, Тесей оскорбил Плутона, и тот приговорил героя к вечному наказанию — пребывать в сидячем положении... Эти легенды не оставляют равнодушным ни одно человеческое сердце. И пока «Калипсо» подходит к Ираклиону, я представляю себя в роли этого античного героя, стоящего на носу судна под черными парусами и готового сразиться с ужасным чудовищем... Моим глазам открывается та же картина, что, наверное, открывалась и взору Тесея. На неповторимо синем море возникает серо-зеленый критский берег, над которым высится изъеденная временем горная цепь с увенчанной снегами вершиной Идой, и снова меня охватывает ощущение, что за тридцать пять веков здесь ничего не изменилось. БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ «КАЛИПСО» 4 января. Перед тем как бросить якорь в Ираклионе, я решаю произвести разведку крохотного островка Дия, который словно стоит на страже крупнейшего критского порта. Меня всегда удивляло, что до сегодняшне го дня ни одному человеку не пришла в голову мысль провести там серьезные раскопки. Остров Дия немного похож на кисть с пятью короткими пальцами, вытянутыми к югу (то есть в сторону Ирак-лиона). Самый длинный восточный палец называется мыс Ставрос. Между пятью «фалангами» лежат четыре бухты — Агрелиас, Месайос, Капари и Сен-Жорж. Я абсолютно уверен в том, что здесь сохранились следы совершенно удивительной исторической реальности. Мы проведем здесь столько времени, сколько понадобится. А пока я хочу совершить небольшое каботажное плавание вдоль критского побережья и уточнить местоположение некоторых частично обследованных затонувших судов. Погода начинает портиться. Поднимается «мельтем» — препротивнейший местный северо-западный ветер. Он баламутит Эгейское море, гонит по нему короткие яростные волны. Этой ночью мы станем на якорь в Ираклионе. Хотя у «Калипсо» достаточно большое водоизмещение, мы входим в порт с трудом. Интересно, как это делали парусники царя Миноса?.. Завтра, если соблаговолит смилостивиться Эол, отправимся на ворток. 5 января. Эол относится к нам с ненавистью. Море показывает свой поганый норов, но мы все же решаем выйти из Ираклиона. Этот порт удивительно неудачно расположен — он отдает себя во власть яростного мель-тема, как кроткая Ифигения подставляет горло под жертвенный нож. Ветер врывается в гавань с какой-то садистской радостью и воет в снастях раскачиваемых волнами кораблей. Я испытал на себе «собачью погоду» на всех океанах мира — в Атлантике, в Тихом, в Индийском, в Арктике и в Антарктике,— но гневливостью Средиземное море им не уступает. Мы минуем залив Малион, мыс Сен-Жан и входим в залив Марабе-лон, в глубине которого прячется порт Айос-Николаос. К востоку от этого залива лежит остров Псира. В заливе спокойней, чем в открытом море, хотя качка весьма ощутимая. Во всяком случае, работать можно. Греческие археологи неоднократно проводили раскопки на Псире и обнаружили десятки предметов, относящихся к мйнойской эпохе: керамику, посуду, лампы... Лучшие находки сделаны в могилах, где, по-видимому, были похоронены богатые люди. Наша миссия заключается в изучении подводных залежей Псиры, Ныряльщики «Калипсо» сменяют друг друга на дне. Вначале мы обнаруживаем большое количество осколков керамики разных эпох. Затем находим великолепную чашу, относящуюся, по нашему мнению, к мйнойской эпохе. Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, договариваемся о встрече с нашим греческим коллегой доктором Лазаросом Колонасом. Этот человек поражает нас своей эрудицией, вовсе не исключающей простоты в обращении. К сожалению, он говорит лишь по-гречески, однако нам удается понять друг друга. — Эта чаша,— говорит доктор Колонас,— действительно минойская. Есть смысл тщательно обследовать подводную залежь, где она найдена. 6 января. Вечером мы пришли из Псиры в Ираклион, а утром вернулись назад. Сегодня день святой Эпифа-нии. Мы хотим поглядеть на странную церемонию «морского причащения». Каждый год 6 января на северном побережье Крита, а именно в Ираклионе, проводится торжественная церемония. Население выстраивается позади священников в расшитых золотом одеждах, и кортеж направляется в порт. На представительном седобородом священнослужителе — головной убор, усыпанный драгоценными камнями. Служки, подойдя к воде, бросают в набегающие волны освященный крест: знак союза критян со Средиземным морем. И тут же молодые люди из кортежа прыгают в воду, поднимая тучи брызг и пены... Как и во многих подобных ритуалах, христианство — лишь оболочка. Подлинные традиции, «усвоенные» церковью, восходят к дохристовым временам. Пока идет церемония, я не могу отвести взгляда от величественных руин Кносса. Там с XX по XV век до нашей эры билось сердце удивительной цивилизации: именно там сидели владыками минойские цари, неоспоримые властители Восточного Средиземноморья... Меня вдруг охватывает неодолимое желание узнать нечто новое о мйнойской цивилизации. Я охвачен страстью. Это не костерок из сухо-травья, а глубокий интерес к истории, который овладевает и разумом и сердцем. У меня создается впечатление, что едва изученная минойская культура зовет меня из глубины веков. Увидев и сняв праздник в Ираклионе, я горю нетерпением вернуться к Псире. Да откроются нам сказочные сокровища мйнойской античности! Похожие на гигантские обломки скал, разбросанные среди моря, греческие острова словно несут на себе зримые отпечатки мифов, которые околдовывали нас с детства. В одном мифе Тесей побеждает Минотавра, в другом — устремляется в полет Икар, чтобы погибнуть, когда солнце растопит воск на его крыльях. На этом острове нимфа-волшебница превращала людей в свиней, Лесбос еще слышит шепот Сафо, читающей свои стихи. Берега Итаки хранят привкус соли, которую рассыпал Улисс, не желая отправляться под стены Трои... Здесь нет безмолвных земель. «Калипсо» стоит на якоре у острова Псира. Пока ныряльщики занимаются подготовкой к работе, я забираюсь в 47 |
