Вокруг света 1985-07, страница 5

тив, а когда солнце, он... акварельный. Не мост, поэма!..»

Мы остановились у другого, недавно построенного моста, уходящего в Строгино. Вода внизу испаряет легкую дымку, а впереди, на высоком берегу, виднеются бело-голубые дома.

— Корабли,— говорит Ильдар.

— Где корабли?

— Дома на корабли похожи. А по вечерам Строгино как большая посадочная площадка, дома тогда как огромные самолеты... И я пикирую к ним из поднебесья...

Я слушал фантазии Ильдара и про себя удивлялся этой его способности отыскивать неожиданные образы. Честно говоря, как-то не вязалось это свойство с его, как я считал, прозаиг-ческой профессией водителя автобуса. А он, объявив следующую остановку, повернулся ко мне:

— Веселее надо жить, веселее...

Тогда я спросил:

— Интересно, а как ты представляешь себе фестиваль, с чем его можно сравнить?

— Это большой оркестр,— сразу ответил Ильдар.— И этот оркестр все время звучит...

— Ильдар, у тебя всегда хорошее настроение?

— На работе — всегда.

На поворотах улицы Строгина распахивались нам навстречу. Окна в домах уже вовсю отсвечивали солнце. По тротуарам спешили люди, позванивали посередине улиц красные трамваи, плавно ускользая в глубину кварталов. Город поспешно набирал ритм. На следующей остановке уже толпился народ.

— Ну, «сарайчик», товсь! — произнес Ильдар и, нажимая кнопку открывания дверей, пояснил:— «Сарайчиком» свой автобус зову. Когда получил его, то в первый момент даже растерялся — до того огромный... Как управлять буду? А сейчас — нет послушнее машины. Следующая остановка — «Одиннадцатый микрорайон»!

Я оглянулся: полный салон пассажиров.

— Ильдар, сколько человек вмещает твой автобус?

— Человек сто пятьдесят... Вообще-то люди, становясь пассажирами, умеют уплотняться...

А я подумал о том, что, «становясь пассажирами», мы как бы перестраиваем себя на новую волну взаимоотношений. Снимаем с себя ответственность за собственное время, целиком перекладывая ее на шофера. Теперь от него зависит наше настроение, дела, которые мы едем решать, встречи, которые должны состояться, да мало ли зависит от водителя автобуса, что катится из пункта А в пункт Б?! Пассажиры — это целая палитра характеров, привычек, эмоций, взглядов... Это может быть сто пятьдесят вопросов, на которые надо сто пятьдесят

РЕПОРТАЖ

раз ответить, иначе пассажиры могут обидеться. Очень это хрупкое создание — пассажир и совершенно непредсказуемое. И мне, честно говоря, будущая работа Ильдара на фестивале казалась страшно сложной. И дело ведь не только в том, чтобы ездить без опозданий и соблюдать правила дорожного движения. Шофер автобуса для гостей столицы — это хозяин города, молодой москвич, от гостеприимства которого, хорошей улыбки и даже простого рукопожатия будет зависеть настроение тех, кто окажется в дни фестиваля под московским небом. Хотя — я взглянул в боковое зеркало, где отразилось лицо Ильдара,— с таким шофером ехать не скучно. Он и автобус ведет так, что за ним наблюдать приятно — мастер... Так размышляя, я спросил Ильдара:

— Скажи, что значит хорошо обслуживать пассажиров?

Тут он не ответил как обычно, с лету, а когда заговорил, то медленно и раздумчиво:

— Я, например, считаю, что даже остановку надо объявлять... красиво. Пассажиры удивительно чувствуют настроение водителя — это я на себе испытал. Биополе.— Он скосил на меня глаза.

— А пассажир всегда прав, Ильдар?

— Себя я в этом убедил.

— Молодой человек, не отвлекайте водителя разговорами! — Это мне сказала прямо в ухо сухонькая старушка и посмотрела на соседей строго и ожидающе. Но соседи, по-видимо-му, думали о предстоящем рабочем дне. Я отвернулся к окну и начал рассматривать дорожный пейзаж.

Мы выехали на улицу Твардовского, и тут, по другую сторону Москвы-реки, вдоль которой бежала дорога, в зелени деревьев Серебряного бора мелькнули, а затем словно выпрыгнули в небо золотые купола собора. Справа — современные многоэтажные корпуса, четкость линий, голубизна, расчерченная стрелами башенных кранов, шум моторов несущихся автомобилей, зелено-красные светофоры, холодный блеск витрин магазинов, пятна аккуратной травки, отсекающей асфальт от асфальта, а слева, будто притянув к себе тишину, парят купола, кажущиеся еще более легкими и торжественно-одинокими из-за соседства с городской мощью. На конечной остановке, когда сбегал отметиться к диспетчеру и вернулся Ильдар, вспомнив эту неожиданную картину, я спросил его о церкви и услышал краткий, но исчерпывающий ответ, будто он только вчера вычитал про эту церковь в какой-нибудь книге. Оказалось, что церковь Троицы расположена в старинном селе Лыкове и является замечательным памятником русского зодчества. Известно, что воздвигнута она в 1698—1703 годах, и по характеру форм ее приписывают знаменитому зодчему Якову

Бухвостову — тому, кто строил известную церковь в Филях.

— В хорошую погоду ее даже из Мневников видно. В Мневниках наш парк находится, ты там был..,— И Ильдар включил стартер — нам надо было ехать обратно к «Щукинской». Часы, которые он выложил перед собой утром, торопили: выпадать из графика движения нельзя — на счету каждая минута.

К вечеру я уже сам смог бы объявлять остановки — выучил их наизусть.

Улицы города под светом бело-го-^ лубых неонов, с желтоватыми стройными фонарями у дороги, отшумев дневными заботами, выглядели беспечными. Пассажиров в автобусе уже немного, в основном они сели у «Щукинской» и сейчас постепенно выходили. Я выяснил у Ильдара, что за смену автобус накатывает почти двести пятьдесят километров, а когда едешь от остановки к остановке, кажется, что проезжаешь совсем немного. Впрочем, дорога — это всегда напряжение, а когда за твоей спиной еще и люди...

— Устаешь сильно, Ильдар?

— Раньше, когда в парк пришел, возвращался домой и включал телевизор на полную громкость, иначе ничего не слышал. Я начинал на ЛиАЗе, а там двигатель сильно шумит. Привык, правда, понемногу, а получил «Икарус», так он почти бесшумный. Слышишь?.. Жена, бывало, удивлялась: весь день, говорит, сидишь там, а домой приходишь — с ног валишься. Со стороны действительно — сидишь себе и сидишь... Смотри,— перебил самого себя Ильдар,— с цветами...— Он смотрел в зеркальце, отражающее салон. Там я увидел молодого парня — араба, судя по внешности. Он сидел в кресле, а рядом, на пустое, положил букет тюльпанов. Ильдар улыбнулся:

— Хоть табличку вешай: места для пассажиров с цветами.

А когда мы подъехали к остановке, он, открывая дверь, сказал в микрофон:

Счастливо.

Парень с цветами замер перед распахнутыми дверями автобуса, повернулся к нам и громко, старательно выговорил :

— Пока. Счастливо и вам... ребь-ята.— И, махнув рукой, соскочил с подножки.

В салоне никого не осталось.

— Ну вот и спокойно стало,— посмотрел на меня Ильдар.

— Скучно,— ответил я и тут только понял, что эти слова, но только в другой последовательности мы уже проговаривали сегодня утром. А потом, подъезжая к мосту и увидев дрожащие огни Строгина, я подумал — ведь действительно, похожи чем-то эти высокие дома на огромные самолеты, и так — веселее жить...

3