Вокруг света 1986-03, страница 35

в горах Антарктиды мы работали чаще всего без наземного транспорта. Самолет или вертолет доставлял нас в намеченный район, а уж дальше приходилось рассчитывать на собственные ноги. Вездеход я воспринимал как слишком дорогой пода-W рок, который нужно беречь. Марш-

И руты в антарктических горах, сре-

Д ди нагромождения каменных глыб,

» не сулили машине долгой жизни. А

0) ей предстоит работать тут и на буду-

(X щий год. Но все же я поддержал

О Будкина...'

5 К западу от лагеря находилось

плато, попасть куда я давно мечтал. Я Там, близ вершины вздымающегося

J над озером горного массива, на тем-

* ных гранитах залегали какие-то

0) светлые породы. С расстояния не-

Э скольких километров они казались

Г мне похожими на толщи древних

Г? ледниковых осадков — морен. А

^ ведь моренные отложения — валу-

Я ны, галька, песок, то есть тот мате-

JJ риал, который нес когда-то лед

ник,— наиболее весомые свидетельства былой деятельности оледенения. Зная «биографию» ледника, можно прогнозировать его дальнейшее развитие. Но обычно в антарктических оазисах, располагающихся на периферии континента, мощные

Когда мы работали в Антарктиде, на берегу озера Радок, меня не оставляло желание подняться на вершину плато, возвышающегося над озером. На вершину плато меня сопровождала лишь собственная тень...

толщи морен встречаются редко. Лед в прибрежной части движется быстро, его воздействие на каменное ложе можно сравнить с работой бульдозера. Содранные со скал обломки уносятся вместе со льдом на север, к океану.

Вместе с айсбергами антарктические породы совершают путешествия порой за тысячи километров от своей родины, постепенно вытаивая из ледяных глыб. Айсберговые осадки, накопившиеся на дне морей, омывающих Антарктиду, иной раз оказываются единственными свидетельствами, по которым судят о том, что происходило на самом материке. И тут, конечно, трудно исключить неточности и ошибки. Вот если бы разрезы ледниковых отложений удалось обнаружить непосредственно в самом антарктическом оазисе, так сказать, в центре событий, все было бы гораздо проще.

Двенадцать лет назад я нашел на склоне ущелья Пагодрома (Буревестников), в четырех километрах от нашего нынешнего лагеря, обрывы морен мощностью до 50 метров. Изучение их рассказало о ранних этапах оледенения Антарктиды, отделенных от современности миллионами лет. Ведь антарктическое оледенение не только наиболее мощное, но и самое древнее из ныне существующих: оно возникло около 25 миллионов лет назад. Теперь с особой надеждой я посматривал на светлосерые породы, венчавшие уступ над озером Радок...

Загадочный район находился по другую сторону озера, как раз напротив нашего лагеря. Подняться туда в лоб по почти отвесным уступам невозможно. Оставался длинный путь в обход озера, крюк километров в двадцать пять. Вот если бы меня подвез на край плато вездеход, я бы уже нашел возможность спуститься и вернуться домой — по прямой, через озеро расстояние в два раза короче. При взгляде из палатки эти планы казались мне вполне реальными.

По утрам обрывы над озером озарялись солнцем и выглядели особенно эффектно. Заинтересовавшая меня серая толща была рассечена лощинами, и лежащий в них снег словно фосфоресцировал. Издалека казалось: белые клыки сияют в теле темной горы. Назвал я это место на вершине плато «Клыки дракона». Борису название понравилось. Будкин, конечно, только усмехнулся.

В прошлую экспедицию попасть туда не удалось. Вот и сейчас наша работа в районе озера Радок подходила к концу. Вездеход, спешивший к нам с аптечкой для Будкина,— это был последний шанс.

К счастью, свой маршрут Будкин проложил близ «клыков». Отлично! Значит, вездеход может подбросить меня по пути на плато, откуда за час-другой я доберусь до загадочных обрывов. Конечно, это нарушение экспедиционного правила, за

прещавшего ходить в одиночку. Но ведь правила, известно, немыслимы без исключений. Я тут не первый и не последний. В своих прежних экспедициях мне часто приходилось работать одному. Меня даже прозвали Одиноким Бизоном. Везение, «пруха», как говорили в экспедиции, конечно, придает уверенности.

«Клыки» вызывающе глядели прямо на лагерь, сверкали с высоты, дразнили своей мнимой близостью и доступностью. И я принял решение.

Послышался гул вездехода. Я вылез из палатки. Зеленоватая машина показалась из-за горба ближайшей сопки. Словно жук-бронзовик полз по серым скалам, уступами спадавшим к нам в котловину. Не подвел Иван-вездеходчик, прибыл вовремя. Нужно не мешкая собираться в маршрут.

Будкин повертел в руках аэрофотоснимок, уточняя, куда меня нужно подвезти. Недовольно заметил, что это километра три крюк от его маршрута, но, очевидно, потрясенный тем, что я предложил ему «генеральское» место — рядом с водителем, самое теплое и удобное,— спорить не стал. А может, это так на него лекарство подействовало: ведь сразу горсть таблеток проглотил.

Я забрался вместе с помощником Будкина в кузов — темный деревянный короб с крохотным окошком под самой крышей,— и мы покатили. Сначала весело и гладко по снежникам, забившим верховья ущелья Пагодрома, а потом все тяжелей, с натужным гулом по каменным волнам антарктического оазиса. Сквозь оконце видно: карабкаемся вверх по склону. Слышно, как хрустят плитки песчаников под гусеницами. Машина задирает нос, словно встает на дыбы.

Неожиданно вездеход остановился, из кабины выскочил Будкин и полез в кузов, предлагая мне занять «генеральское» место. Он возьмет командование на себя только после того, как меня высадят. С чего бы такая галантность? Я озадаченно моргаю глазами и, взяв планшет с картой, залезаю на теплое, удобное место к Ивану. Тот берется за рычаги. Кричит, что ему мешать не надо, он сам разберется, где ехать. Нужно только указать конечную точку. Похоже, у него с Будкиным уже вышел какой-то конфликт...

Обзор из кабины не то что из кузова, где чувствуешь себя как в мешке. Вскоре мы вползаем в обширную котловину. По склонам ее рядами тянутся уступы, словно в гигантском амфитеатре. На дне голубеет озеро. Я кричу Ивану, чтобы он обратил внимание на эту первозданную красоту. Но он меня не понимает, трогает рычаги и направляет машину вверх по снежнику. Тут на пути должны вставать обрывы к озеру Радок. Оно длинным коленом вдается сюда с юга. Я показываю Ивану — сворачивать рано. Он ма-