Вокруг света 1987-03, страница 33

В тот день мы провели более тридцати минут под самой яростной бомбардировкой из всех, что выпали на мою долю.

Рухнув плашмя в жидкую грязь, толстым слоем покрывавшую склон,— она-то и не позволила нам убежать от начавшегося извержения,— я сказал себе, действительно отчетливо произнес вслух: «На сей раз это конец!» Спасительный выход нельзя было найти даже при самом богатом воображении. На пятачок площадью в два десятка квадратных метров, где мы находились, обрушилась лавина скальных обломков, самый настоящий огненный дождь. Два камня стукнули по шлему. Затем буквально в нескольких сантиметрах от моих поджатых ног плюхнулась глыба не менее полутонны весом... Стало ясно, что вдавливаться в глину бессмысленно: укрыться от падающих камней негде.

Страха не было, потому что я с первой же секунды решил не поддаваться панике. И для этого воспользовался старым надежным трюком, который стихийно открыл еще в 1940 году, во время первого налета немецких «юнкерсов»: надо чем-то занять мозг. Например, расчетами... Тогда я высчитывал, под каким углом от «юнкерса» летит сброшенная бомба. Происходившее на Суфриере выглядело куда более интересно: подобное явление я впервые лицезрел в столь непосредственной близи. Надо было засечь время. А для этого следовало обтереть циферблат часов от налипшей глины. Вот так. Теперь можно переходить к полевым наблюдениям.

Повернув голову, я взглянул на кратер. Две минуты назад наша группа в семь человек мирно шествовала к нему. Вдруг я заметил, как, прорезая лениво стелющиеся над кратером белые облака пара, в небо со страшной силой ударила тонкая прозрачная струя. На высоте она разошлась вширь и стала наливаться трагической чернотой. То были мириады кусков породы, вырванные потоком пара на огромной глубине из стен питающего жерла. Взлетев на сотни метров у нас над головой, они щедро посыпались вниз.

По всей вероятности, я первым из вулканологов стал свидетелем начала и развития извержения подобного типа, называемого на ученом языке фреатическим. Можно было горевать и радоваться одновременно! Человеку, занимающемуся наукой, наибольшее удовольствие приносит открытие, а тут мне воочию открылась одна из форм вулканической деятельности. Жаль только, нельзя будет поделиться с коллегами этой новой информацией...

Между тем секунды текли, слагаясь в минуты, а я все еще был жив. Конечно, опасность не миновала — вокруг то и дело рушились много-

соткилограммовые глыбы; одного такого «кусочка» вполне хватило бы для меня или одного из спутников, укрывшихся за иллюзорным выступом.

За камнем скрючились четверо: Франсуа Легерн, Марсель Боф, Джон Томблин и профессор Ал-легр. Я не был виноват в случившемся, но мне полагалось нести всю меру ответственности, если кто-либо из моих коллег погибнет. Подъем к кратеру входил в круг наших

профессиональных обязанностей: необходимо было посмотреть, что происходит на Суфриере, и дать заключение, насколько велик риск пароксизма и выброса палящей тучи, кошмарные воспоминания о которой витают с 1902 года над Антильскими островами. Летом 1976 года почти все, кроме меня, опасались повторения подобного извержения на Гваделупе.

Мнения разошлись. Я утверждал, что опасности нет, в то время как