Вокруг света 1987-08, страница 39

АНТЕКУМЕ-ДРУГ ИКДЕИЦЕВ

37

О том, что король прибыл в Париж, сообщили многие газеты и иллюстрированные журналы. Особой экзотики в этом нет: на свете еще хватает коронованных особ, и все они рано или поздно навещают Париж — себя показать, других посмотреть, жену (а то и целый гарем) приодеть.

Этого короля не встречали официальные лица. Во-первых, визит носил сугубо частный характер. А во-вторых, Андре Коньят, собственно говоря, вовсе не король: еще какие-то двадцать пять лет назад он работал фрезеровщиком на одном из лионских предприятий. Более того, он себя королем не считает и не именует, предпочитая свое реальное звание — старейшина (или вождь) деревни Антекуме Пата у истоков реки Марони во Французской Гвиане, где живут индейцы племени вайяна.

У лесных индейцев нет и быть не может никаких абсолютных наследственных владык, все взрослые члены племени равны. Конечно, к советам умудренных опытом пожилых людей прислушиваются со вниманием, но этим и ограничивается власть вождя. Французским же колониальным властям привычнее и удобнее общаться с кем-то конкретным — в данном случае со старейшиной деревни, но для других индейцев этот человек — такой же, как и другие. Максимум

доверия, который вайяна могут оказать чужаку, это признать его полноправным членом племени. Правда, для этого нужно, чтобы пришельца кто-то усыновил.

Андре Коньята усыновил влиятельный человек — старейшина Ма-лавате. Было это в 1961 году...

Тогда Андре было двадцать два года, и после работы он ходил заниматься на вечерние курсы фельдшеров. (Педагогическое училище без отрыва от производства он к этому времени уже окончил.) Выходные дни проводил в библиотеке, прилежно изучая историю и географию Французской Гвианы и этнографию ее коренного населения. Коньят увлекся индейцами, как и все, еще в юном возрасте. У большинства это проходит. У некоторых остается. Коньят не любил городскую жизнь, не выносил суеты и спешки, да и род его деятельности вряд ли позволил бы ему подняться по социальной лестнице. Но, погружаясь в притягательный для него мир на страницах книг, он находил для себя покой и отдохновение. Можно было бы так и остаться мечтателем, живущим лишь в грезах, и, выйдя на пенсию, читать любимые книги. Но Андре Коньят был натурой предприимчивой, рассудительной и деятельной. Он считал, что если хочешь поселиться в первобытном лесу среди индей

цев, то должен стать им полезным. И потому учился прилежно и настойчиво. Франк за франком откладывал на дорогу и снаряжение.

Тогда он не знал еще точно, где поселится, но на карте прочертил маршрут: от истоков Марони до Амазонки через реки Оваки, Ойяпок, Же-ри и Паро.

И в одно прекрасное утро...

...Утро было отнюдь не прекрасным, и вообще оно могло стать последним в жизни Андре Коньята. Воды Итани, притока Марони, были спокойны, когда внезапная мощная волна перевернула пирогу. Ни с того, ни с сего река превратилась в свирепо рвущийся поток, поглотивший пирогу и все снаряжение. Андре удалось уцепиться за скалу. Река успокоилась, и путешественник остался сидеть на скале в плавках. И это было все, что уцелело из его имущества. Плавать он не умел. Тщательно продуманное путешествие грозило окончиться, едва начавшись...

Сверкнув на солнце, вырвалась из-за поворота длинная пирога. В ней сидело трое индейцев. Пирога направилась к скале, длинные стрелы легли на тетивы луков. Андре поднял руки и, помахав ими в воздухе, скрестил над головой: безоружен и безобиден. На пироге его привезли в деревню