Вокруг света 1988-03, страница 32

Вокруг света 1988-03, страница 32

венство. Отсюда и стремление к захвату других районов города. Экспансия осуществлялась при помощи мостов и тоннелей.

Бруклинский мост, на постройку которого ушло 13 лет, доказал свою значимость, связав район мэрии на Манхэтте-не с районом муниципалитета в Бруклине. По образному выражению биографов Нью-Йорка, Манхэттен «руками из бессемеровской стали» загребал районы-спутники.

Спутники? Бруклин — сам по себе огромный город, с более чем трехмиллионным населением, а Манхэттен считает его просто придатком!

Каждое утро потоки рабочих и служащих устремляются по Бруклинскому и новому Уильямсбергскому мостам, тоннелям Бруклин-бэттери и подземкой к «маленькому надменному центру мироздания» — Манхэттену, а вечером устало текут обратно. Диккенс однажды сказал другу: «Бруклин — это спальня Нью-Йорка, он, должно быть, набит деньгами...»

На южном краю омываемого океаном Бруклина лежат парк Кони-Айленд и Манхэттен-бич. «Кони — милое и оживленное местечко, прекрасно справляющееся с ролью «легких» великого города»,— писал один приезжий сто лет назад. Сегодня ньюйоркцы среднего класса не считают его ни милым, ни оживленным. Но он остается местом развлечений. В жаркий полдень зеленые лужайки Кони-Айленда становятся пестрыми от зонтиков и купальных костюмов отдыхающих, съехавшихся со всего города. Здесь, как рассказал нам Сэт, можно съесть самый вкусный в Нью-Йорке «хот дог», ну и, конечно, поплавать в теплом море, посмотреть на обитателей внушительного аквариума: пираний, акул, китов, пингвинов...

Этническая картина Бруклина под стать Манхэттену. Здесь трудятся бок о бок представители многих национальностей. Существует даже поселок индейцев могавков — все, что осталось от величественного когда-то Народа Кремня. Благодаря своему природному хладнокровию могавки работают главным образом монтажниками-высотниками. Именно они и строили мост Веррадзано-Нар-роус...

Отправляемся на машине в Куинс, лежащий к востоку от Бруклина. Первыми на глаза попадаются овощные лавки выходцев из Юго-Восточной Азии. Пряные запахи индийской и южнокитайской кухни, груды авокадо и манго... Арбузы и дыни, нарезанные кубиками и прикрытые битым льдом... Улыбчивые круглые лица продавцов, вежливо осведомляющихся о ваших намерениях. Но у Куинса много других достопримечательностей. Это район беженцев эпохи урбанизации. Если в 60-е годы население Манхэттена сократилось, то в Куинсе прибавилось четверть миллиона. Отсюда — рост кварталов многоквартирных домов, развитие проектов дешевого жилья и приток бедняцких семей, которых обитатели особняков презирают и всячески выживают. Судьбы чернокожих и белых жителей тут переплелись самым удивительным образом.

В Куинсе не встретишь людей, которые нахваливали бы весь свой район: сословные, классовые и национальные барьеры слишком велики. Но все же есть какое-то единство в этой сложной мозаике.

К юго-западу от аэропорта JIa Гуар-диа, в Вудсайде,— большой ирландский квартал. Район Астория, названный в честь торговца мехами Джона Астора, который умер в 1848 году самым богатым человеком Америки, лежит к северо-западу от Вудсайда и выходит на Ист-Ривер. Он занимает второе место после Греции по числу греков... Обитатели Куинса редко выезжают за пределы своего района. Им вполне хватает собственных достопримеч ате льностей...

Бронкс, расположенный к северо-востоку от Манхэттена, в три раза меньше Куинса, но население его значительно больше. Общеизвестно характерное приветствие обитателей Бронкса — громкое пощелкивание языком.

Здесь хватает места и грубости, и злу, и грязи.

В Южном Бронксе — вотчине продавцов наркотиков — есть обширные районы брошенных домов и выгоревших ночлежек. Нередко квартиросъемщики сами поджигают свои жалкие жилища, чтобы получить льготное право на муниципальное жилье. Случается, пожарники находят брошенные поджигателями банки с бензином и ванны, набитые кирпичом,— чтобы перекрытия рухнули наверняка...

В Бронксе нередки расовые волнения. Здесь быстро растет пуэрториканское население, пытающееся отвоевать себе место под солнцем. Ничто не может остановить расползания бедности, насилия и предотвратить массовый выезд граждан среднего достатка. Власти принимают все меры, чтобы остановить рост трущоб, удушить наркобизнес и связанную с ним ужасающую преступность, удержать жителей Бронкса в родном районе. Полицейские сирены завывают тут особенно часто...

Близость острова Статен к Нью-Джерси и связь с этим штатом через многочисленные мосты рождают впечатление, что остров далек от Манхэттена, с которым он связан лишь старомодной паромной переправой.

Поездка на пароме, вероятно, самое приятное из городских развлечений. На палубе довольно прохладно, несмотря на тридцатиградусную жару. Над головой то и дело стремительно проносятся полицейские вертолеты. Издалека открывается Статуя Свободы, неспешно проплывает остров Эллис, называвшийся некогда «вратами эмигрантов». Здесь в 1892—1943 годах располагался иммиграционный центр США, где иммигранты пережидали карантин, прежде чем въехать на территорию Штатов.

Паром сейчас буквально изнемогает под натиском растущего населения Ста-тена. Когда-то самый малонаселенный район, остров быстро заселяется, пустыри застраиваются.

Такие разные и неповторимые, все районы тесно связаны тоннелями, мостами, железной дорогой, метро. Связать их политически гораздо труднее. Каждый район претендует на главенствующую роль.

В 60-е годы ропот протеста против центральной власти перешел попросту в рев. Отцы города совершенно не интересовались нуждами своих подопечных. Улицы пришли в упадок, мусор не убирался, росли насилие и грабежи. Только местные общественные комиссии пытались что-то сделать с ужасными трущобами Браунсвилла в Бруклине, усилить полицию хотя бы в тех районах, где беззаконие переросло все мыслимые границы, перевооружить пожарную охрану города...

Сейчас местные органы с успехом продолжают командовать на местах. Бывает, всплески гипертрофированного самолюбия перехлестывают через край. У общины размером с квартал может быть свой собственный журнал, своя униформа для вооруженной охраны, собственные политики, общественные и культурные деятели. Собрания комитетов и кварталов занимаются проблемами безопасности и чистоты улиц. Попробуйте обругать в газетной статье манхэттенских тараканов — и вас обвинят чуть ли не в предательстве. И такое бывает...

НИЖЕ ТРОТУАРА

На углу Шестой авеню и Сорок Пятой улицы я заметил яркие щиты с надписью «Волмер ассошиэйтс» и открытые люки. Представительный мужчина — ирландец, как потом выяснилось,— нимало не смутившись, помог мне забраться в люк и посмотреть, что там, внизу, делается. Так я ненадолго оказался под манхэттен-скими мостовыми.

В той самой точке работали Дейв Кор-ниш и Эд Молони — специалисты пр родземному хозяйству Манхэттена, знатоки хитросплетений ходов, магистралей, тоннелей, каналов и кабелей, извивающихся под улицами. Их задача — поддерживать все это хозяйство в рабочем состоянии. Они отлично знают подземный этаж города, где постоянно кто-то что-то копает и строит, и умеют ходить по лабиринтам, зачастую превосходящим по запутанности те, что наверху...

Спустившись по металлической лесенке, я оказался в начале длинного извилистого коридора, по стенам которого шли сотни, нет, тысячи всевозможных цветных проводов разной толщины. Под ногами ничего не хлюпало.

— Что за знак начертан на стене? — первым делом спросил я Дейва.

— «Копать — наш долг»? Это девиз фирмы «Консолидейтед Эдисон», наших коллег. Мы вместе следим за подземными коммуникациями, обслуживаем водопровод, канализацию, метрополитен. Самая привычная для нас работа — искать место для еще одного телефонного канала, газо- или паропровода. Работать приходится, как ни странно, часто вслепую. В документах указывается электропроводка или канализационный сток, но не даются точные координаты ни по горизонтали, ни по вертикали.

— А люк?

— Он только покажет вам, где сама линия, но вовсе не ее направление. Приходится работать методом тыка и упо

, |