Вокруг света 1989-01, страница 30

с которым мы рассчитывали пройти оставшиеся 1800 километров до ледника Гумбольдта без поддержки извне. На этом самолете с Лораном, Да-мианом и Пером улетели две собаки — два небольших короткошерстных пса, которым пришлось наиболее трудно; отправили мы также все лишнее снаряжение, в том числе одни нарты. Этот день мне запомнился еще и потому, что был проведен большой обмен «жилплощадью». Идея обмена, выдвинутая Стигером, была нацелена на то, чтобы обкатать всех участников экспедиции на совместимость. В соответствии с этой идеей мы должны были меняться своими соседями по палатке. Так что теперь, по распоряжению Стигера, я перешел в его палатку, Кеидзо— в палатку Джефа, а Этьенн — в палатку Бернара. Таким образом, все отметили новоселье, а мы со Стигером вдвойне, потому как получили новую палатку, в которой нам предстояло жить вместе. Палатка оказалась летней, об этом свидетельствовали легкие ажурные противомоскитные дополнительные двери. Помимо этой палатки, которая, как мне кажется, не имеет перспектив на участие в нашей главной экспедиции, у нас были еще две палатки схожей конструкции. Одна из них, изготовленная в Англии,— небольшая «че-тырехногая» с двойным тентом и отдельным полом. Наружный тент имел запас по длине, его выступающая часть после установки палатки присыпалась снегом, что создавало дополнительный запас прочности и вет-розащищенности. Вторая, французского производства, была изготовлена по похожей технологии с тем лишь исключением, чго обходилась тремя «ногами», одна из которых была длиннее и при установке ориентировалась в сторону ветра, кроме того, она имела несъемный пол, что исключало возможность ее многоцелевого использования (к примеру, в качестве бани или туалета в случаях, когда ветер настолько силен, что «до него» идти не хочется). Устанавливать эти палатки было намного проще, даже в ветер. Что же касается палатки, в которой жили до 1 мая Этьенн со Стигером, то это была палатка конструкции Стивенсона, очень легкая и совсем небольшая, только-только для двух спальников и примуса. В ветер ее тонкие стенки трепетали настолько сильно, что шум от них заглушал разговор и мешал спать ночью, утром же из-за своих небольших размеров она настолько интенсивно отпотевала, что порой приходилось принимать душ в спальнике. Чтобы завершить палаточную тему, расскажу еще один случай, который убедительно показывает, что москиты — это не главная проблема в Гренландии.

Это было в ночь с 22 на 23 мая. Ветер к вечеру усилился, и ночью началась метель. Я проснулся где-то около часа ночи, и в легких сумерках мне показалось, что в нашем интерь

ере произошли какие-то изменения. Приглядевшись, я заметил, что Стигер, лежавший у наветренной стенки, переместился вместе с мешком поближе к середине палатки, а потолок над ним просел и из выпуклого стал вогнутым. Вылезать из мешка мне не хотелось, да и Стигер посапывал достаточно уверенно, так что я снова заснул. Второе пробуждение, около 4 часов утра, было более резким, я почувствовал какое-то шевеление около ног. Открыв глаза, увидел, что потолок палатки под тяжестью снега просел настолько, что придавил своей тяжестью спеленутого в спальном мешке Уилла и плотно прижал его к полу. Надо было выручать товарища. Я вылез из мешка, неторопливо оделся, вышел из палатки и увидел грустную картину. Ветер намел снег между внешним и внутренним тентами палатки, и наши «стропила» не выдержали. Откинув наружный полог, насколько позволял ветер, начал лопатой разгребать снег. Несколько энергичных движений, и я услышал сквозь тонкую ткань первый робкий вдох Уилла. Воодушевленный, начал работать еще яростнее, и вскоре Уилл, вырвавшийся на волю, уже помогал мне изнутри. С того памятного дня Уилл каждый вечер, после установки палатки, персонально обкладывал наружную стенку палатки огромными кусками снега.

О наших праздниках. Распорядок дня путешествия затруднял возможность широкого общения между собой. Судите сами. Жили мы в палатках по двое, рано утром, после завтрака каждая двойка сворачивала свой маленький лагерь, упаковывала свои нарты и отправлялась в путь. Общение в этот час сводилось к обычным утренним приветствиям, В движении наша процессия порой растягивалась на несколько километров, и вплоть до остановки на обед мы друг друга практически не видели. После короткого обеда, когда все внимание было сосредоточено на вожделенном кусочке сыра, тоже было не до общения, а вечером все раскручивалось в обратную сторону, кроме того, мое общение с другими участниками экспедиции было затруднено слабым знанием английского языка. Между тем шел май, очень плотно насыщенный праздниками у нас в стране. Во всех своих предшествующих арктических и антарктических странствиях я, да и все мои товарищи почитали своим святым долгом отмечать все мало-мальски выступающие за пределы черно-белого календаря праздники, а тут День Победы на носу.

Помню, седьмого мая я собрал весь свой наличный запас английских слов и обратился к Стигеру с пространной речью, суть которой сводилась к тому, чтобы, собравшись всем вместе в нашей самой большой палатке, отметить Великий праздник. Стигер моментально согласился, и вот 9 Мая мы собрались вечером после очередных двадцати миль в нашей палатке. В это время мы находились где-то в

районе Северного полярного круга (мы пересекли его 11 мая), то есть прошли около четверти всего пути, и это была наша первая, по существу, совместная встреча в тесном кругу. У Стигера по этому случаю обнаружилась бутылка виски, я рассказал, насколько мне позволял мой английский, о том, что это за праздник для нашего народа, что это второй день рождения нашей страны. Заострять внимание на том, кто кого победил, я не стал, ибо среди нас присутствовал представитель и побежденной стороны — японец. Но праздник прошел очень здорово, всем понравилось, до этого я подарил ребятам на Первое мая каждому по деревянной, расписанной хохломским узором рюмке, и вот, наполнив их американским виски, мы подняли тост за Победу.

Следующий праздник не заставил себя долго ждать, а именно — 19 мая был день рождения Бернара, ему исполнилось 44 года, опять собирались в нашей палатке, я украсил ее стены различными воззваниями, соответствующими случаю. Именинника осыпали подарками, в основном сладостями, которые тут же и съели вместе с ним. 44 свечи у нас не нашлось, поэтому запалили одну и спели поздравительную песнь для именинника.

Эти два совместно проведенных праздника настолько пришлись по душе всем, и особенно Стигеру, что в один из дней нашего отдыха он по своей инициативе организовал совместный ужин, причем ему пришлось готовить на всех, что в наших условиях не совсем легкое дело. Я думаю, что такие столь необходимые в условиях длительного однообразного перехода встречи, а также то, что за все 62 дня нашего путешествия у нас ни разу не возникло даже намека на конфликтную ситуацию, позволили Стигеру уже впоследствии в Миннеаполисе, во время одного из телевизионных интервью, заявить, что в этой экспедиции отношения между ее участниками были более теплыми и дружескими, чем в предыдущей, когда Стигер шел к полюсу в компании своих соотечественников и канадцев. Такой хорошей атмосфере в экспедиции в немалой степени способствовало то обстоятельство, что каждый участник на своем месте выполнял свою работу, не пытаясь перевалить ее на других. На заключительном этапе экспедиции (последнюю тысячу километров) я монополизировал право идти впереди с компасом, прокладывать лыжню. Это мое стремление было продиктовано желанием испытать себя на выносливость, пройти как можно большую дистанцию на лыжах. И, надо сказать спасибо моим коллегам, они ни разу не настаивали на нарушении этой моей монополии.

Нагрузка, которую несет идущий впереди, трудна не столько физически, сколько психологически, особенно при плохой видимости. Осознание того, что по твоим следам идут твои товарищи, полностью тебе доверяю

28