Вокруг света 1989-01, страница 32

портативный десятиваттный передатчик. Работали микрофоном на частое тах 5—6 мГц, применяя дипольную проволочную антенну, растягиваемую на лыжах, воткнутых в снег. Связь проводил Этьенн раз в день около 21 часа; как правило, прохождение было удовлетворительным, за исключением нескольких дней, когда нас не слышали. Основное содержание радиообмена — получение наших координат. Координаты определялись с помощью французской навигационной спутниковой системы «Аргос». С нами было два радиомаяка, один использовался на маршруте, другой на стоянках, по сигналам которых спутник вычислял наши координаты и «сбрасывал» их в центр обработки в Тулузе (Франция). Затем наши координаты по каналам связи через Париж и Миннеаполис передавались в базовый лагерь и потом уже во время сеанса связи нам на ледник. Таким образом, наши координаты были известны в базовом лагере еще до того, как они становились известными нам. Подобную же систему мы собираемся использовать в Антарктиде. Кроме того, мы иногда использовали для определения координат традиционные секстан и хронометр, эту операцию выполнял Джеф, утвержденный официальным навигатором нашей экспедиции.

Вспоминаю, как в один из трех дней отдыха, получив свои очередные координаты и собравшись в нашей палатке на совещание, мы установили для себя дату прибытия на ледник Гумбольдта в точку с координатами 79 градусов северной широты и 60 градусов западной долготы — 15 июня, а на 16 июня заказали самолет для отлета. Надо сказать, что это «историческое» совещание происходило в районе 72-го градуса северной широты, то есть за 800 километров от предполагаемого финиша. Наше решение могло показаться чересчур заблаговременным, но выхода не было, эта дата была установлена с учетом оставшегося у нас корма для собак и в надежде, что погода будет не хуже, чем была до сих пор. О дне нашего прибытия были оповещены все фирмы-спонсоры, которые были заинтересованы в организации встречи экспедиции на леднике в целях рекламы. Поэтому мы шли в довольно напряженном ритме — по 9,5—10 часов в день. В районе 75-го градуса северной широты на 5 дней попали в зону застругов, приходилось идти зигзагами, выбирая путь для нарт, но тем не менее избежать опрокидываний не удалось. Потом поверхность выровнялась, и мы смогли пойти быстрее, доведя рекорд суточного пробега до 54 километров. И вот во время одного такого рекордного дня со мной произошел достаточно поучительный случай.

День был великолепен, поверхность ровная и плотная, скольжение отменное. Все эти обстоятельства способствовали тому, что у меня, идущего впереди, возникло желание про

бежаться на лыжах с максимально возможной скоростью. Я побежал, джефовская упряжка, шедшая следом, приняла мой вызов и понеслась вприпрыжку под улюлюканье Джефа, который, не желая отставать, запрыгнул на нарты верхом вместе с лыжами. Не знаю, сколько бы продолжалась эта гонка, если бы я внезапно не упал. Я упал и, как мне сейчас уже отчетливо ясно, совершил чувствительную ошибку, что сразу же не поднялся. Лежу на спине, на снежке, задрав ноги с лыжами к синему небу, отдыхаю, слышу сзади топот приближающейся упряжки и ликующие крики Джефа, лежу и ни о чем не беспокоюсь, ведь это упряжка отчасти и моя, именно с этими собаками я работал во время тренировочных сборов на ранчо Стигера. Так вот, мои знакомые со всего маха подлетают ко мне, и Хакк, идущий в паре с вожаком Честером, весьма недвусмысленно вцепляется зубами мне в шею, затем в плечо и начинает меня тихонько подъедать. Слава богу, Честер вовремя сдержал остальную упряжку. Мне не встать — мешают лыжи, помог Джеф, перепугавшийся не меньше меня, извлек меня из-под упряжки. Рука цела, из щеки — кровь, но жив. Подоспевший Этьенн кормит меня своим «отвсегопомогающим» аспирином — и инцидент исчерпан.

Анализируя происшедшее, убеждаюсь, что виноват был все-таки я. Зная, что собаки голодны, и пробудив в них охотничий азарт, заставил их меня преследовать, затем дал настичь себя.

В этот же день, 14 июня, вечером мы достигли ледника Гумбольдта. Разбили лагерь. На следующий день хотели пройти еще немного, найти место, организовать международный аэропорт для приема самолетов и завершить экспедицию. Утро 15 июня принесло известие о том, что мы достигли расчетной точки — 79-го градуса северной широты и 60-го градуса западной долготы. Был сильный туман. Поэтому решили завершить Трансгренландскую экспедицию здесь.

Весь день 15 июня блаженствовали, отдыхали и уничтожали излишки провианта. Собак мы покормили в последний раз 14-го вечером, отдав им весь наличный корм, это было вызвано тем, что перед эвакуацией собак на самолете их обычно не кормят день-два, чтобы не возникло проблем в полете. Вот и сейчас, 15 июня, в привычный час они лаем напоминали нам о наших обязанностях, однако, не получив корма, опять легли и потеряли интерес к происходящему вокруг. Всю ночь с 15 на 16-е Этьенн с Дже-фом не смыкали глаз, поддерживая связь с летчиками, ожидающими погоду в Резольют Бее.

Утро 16 июня было пасмурным, 'но облачность была достаточно высокой, и мы приняли весьма ответственное решение — вызвать самолеты. Ответственное, потому что в случае, если

самолет не сможет сесть из-за погоды, то он вернется назад, «съев» значительную сумму денег (около 10 ООО долларов), поэтому вызывать надо было наверняка. Решение было принято, и первый самолет, все тот же «Твин Оттер» компании «Брэдли», в 11 часов утра приледнился в районе нашего лагеря, затем часа через три прилетели еще два самолета. На первом самолете прилетели ребята из базового лагеря — Джон Стетсон, Мишель Франко, Крис Мошер и наш старый знакомый Лоран со своей камерой. После теплой встречи Жан Луи выполнил свой долг как врач экспедиции, взял на анализ нашу теплую кровь. Этой процедурой и завершилось наше послеэкспедиционное медицинское освидетельствование.

С двумя другими самолетами прибыло очень много народа: телевидение Франции — программа «Ан-тенн-2», корреспонденты, представители фирм-спонсоров, в основном женщины! Одна из фирм-спонсоров, «Хронопост», приготовила сюрприз для участников экспедиции. О желаниях каждого участника экспедиции получить какой-либо сюрприз на леднике Гумбольдта Этьенн расспрашивал еще во время тренировочных сборов в марте на ранчо Стигера. Я вспоминаю этот день и пожелания каждого участника. Первым говорил Стигер, он заказал букет тюльпанов, вторым — я: не оценив ситуацию по достоинству, я заказал букет роз. Понимающий толк в сюрпризах Этьенн — шампанское и икру, Кеидзо и Джеф — свои национальные блюда: рыбу «суши» и кекс, Бернар — красную смородину. Всю глубину своей роковой ошибки я осознал лишь дней за пять до финиша, когда в порыве откровения Стигер признался мне, что во время одного из радиосеансов он изменил свой заказ и вместо тюльпанов заказал шампанское и икру.

Дверь самолета, на борту которого красовалась сделанная из гигантских переводных картинок надпись «Хронопост», распахивается, и добрая фея — представительница фирмы раздает каждому поименно подарки. Я под общий крик одобрения получаю огромный букет свежих парижских роз в вазе с водой, мои спутники — причитающееся им шампанское. Тут же у борта самолета мы выпиваем его, закусывая икрой, японской рыбой, английским кексом и французской смородиной. Все это снимается на фото- и кинопленку. Так проходит около пяти часов. Затем погрузка в самолеты. Стигер распорядился, чтобы собак погрузить отдельно от корреспондентов. Мы со Стигером, Бернаром и французскими журналистами погружаемся в первый самолет, Джеф, Кеидзо и собаки в два других. Самолеты взлетают один за другим, через час проходим побережье Гренландии, видна открытая вода, айсберги, прямо по курсу — скрытая облаками Земля Элсмира.

Полет до Фробишер Бея занял в общей сложности девять часов, там

30