Вокруг света 1989-11, страница 33

— Вы читали когда-нибудь Зейна Грея?

— Нет, не могу сказать...

— Значит, тогда сами не знаете, о чем говорите.

Один из молодых людей поспешил на выручку Крэбби-ну:

— А Джеймс Джойс? Куда вы поставите Джойса, мистер Декстер?

— Как это — поставлю? Я не собираюсь никого никуда ставить,— ответил Мартине. У него был очень насыщенный день: он слишком много выпил с Кулером, потом влюбился, наконец, узнал об убийстве, а теперь совершен-,но несправедливо заподозрил, что над ним подшучивают. Зейн Грей был одним из его кумиров, и он не собирается, черт возьми, терпеть всякий вздор.

— Я хочу спросить, относите ли вы Джойса к числу поистине великих?

— Если хотите знать, я даже не слышал о нем. Что он написал?

Сам того не сознавая, Мартине производил огромное впечатление, ведь только истинно великий писатель может так надменно вести столь оригинальную линию. Несколько человек записало фамилию «Грей» на внутренней стороне суперобложек, и графиня хриплым шепотом спросила Крэббина:

— Как пишется по-английски «Зейн»?

— Честно говоря, не знаю.

В Мартинса тут же было пущено несколько имен — маленьких, остроконечных, вроде Стайн, и округлых — наподобие Вулф. Молодой австриец со жгучим, черным, интеллигентным локоном на лбу выкрикнул: «Дафна дю Морье». Крэббин захлопал глазами, покосился на Мартинса и сказал вполголоса:

— Будьте с ним повежливее.

Женщина с добрым, мягким лицом, в джемпере ручной вязки томно спросила:

— Согласны ли вы, мистер Декстер, что никто-никто не писал о чувствах так поэтично, как Вирджиния Вулф? Я имею в виду — в прозе.

— Можете сказать что-нибудь о потоке сознания,— прошептал ему Крэббин.

— Потоке чего?

В голосе Крэббина появилась умоляющая нотка:

— Прошу вас, мистер Декстер, эти люди — ваши искренние почитатели. Им хочется узнать о ваших взглядах. Если бы вы знали, как они осаждали Общество.

Мартине уныло сел, и перед его взором снова возникли снег, носилки, отчаянное лицо фрау Кох. У него мелькнула мысль: «Если б я не возвращался, не задавал вопросов, был бы сейчас жив этот маленький человек? Ведь появилась новая жертва, чтобы унять чей-то страх, то ли Курца, то ли Кулера (Мартине не мог в это поверить), то ли доктора Винклера». Казалось, что никто из них не способен совершит^ то злодейское преступление в подвале, но в его ушах звучал голос ребенка: «Я увидел на коксе кровь», и вдруг кто-то обратил к нему пустое, словно серое пластилиновое яйцо, лицо третьего.

Мартине не мог рассказать, как дотянул до конца дискуссии: возможно, Крэббин принял удар на себя, возможно, ему помог кто-то из присутствующих, заведя оживленный разговор об экранизации популярного американского романа. Он почти ничего не запомнил и очнулся лишь тогда, когда Крэббин произнес заключительное слово в его честь. Потом один из молодых людей подвел Мартинса к столу, заваленному книгами, и попросил надписать их.

— Что я должен сделать?

— Просто поставить автограф. Только этого все и ждут. Вот мой экземпляр «Выгнутого челна». Буду очень признателен, если черкнете от себя несколько слов...

Мартине достал ручку и написал: «От Б. Декстера, автора «Одинокого всадника из Санта-Фе». Молодой человек прочел надпись и с недоуменным выражением лица про-макнул ее. Начав подписывать титульные листы книг, Мартине увидел в зеркале, что молодой человек показывает надпись Крэббину. Тот слабо улыбнулся и подергал подбородок вверх-вниз. «Б. Декстер», «Б. Декстер», «Б. Декстер»,— Мартине писал быстро, ведь в конце кон

цов это не было ложью. Владельцы один за другим разбирали свои книги: краткие бессвязные выражения восторга и комплименты звучали подобострастно — неужели это и означает быть писателем? Бенджамин Декстер стал вызывать у Мартинса нарастающее раздражение. «Самодовольный, занудный, напыщенный осел»,— подумал он, подписывая двадцать седьмой экземпляр.

Всякий раз, поднимая взгляд и беря очередную книгу, он видел обеспокоенный, задумчивый взгляд Крэббина.

Неожиданно Мартине увидел в зеркале человека в форме военной полиции. Он спорил с одним из юных прихвостней Крэббина. До ушей Мартинса донеслась его фамилия. Тут он потерял самообладание, а с ним и последние остатки здравого смысла. Оставалось подписать только одну книгу, он черкнул последнее «Б. Декстер» и направился к выходу. Молодой человек, Крэббин и полицейский стояли у двери.

— А этот джентльмен? — поинтересовался полицейский.

— Это мистер Бенджамин Декстер,— ответил молодой человек.

— Туалет? Есть здесь туалет? — спросил Мартине.

— Насколько я понял, некий мистер Ролло Мартине приехал сюда на одной из ваших машин,— отметил полицейский.

— Ошибка. Явная ошибка.

— Вторая дверь налево,— подсказал Мартинсу молодой человек.

Проходя мимо раздевалки, Мартине схватил свое пальто и торопливо стал спускаться по лестнице. На площадке второго этажа он услышал, как кто-то поднимается навстречу, и, глянув вниз, увидел Пейна — я послал его опознать Мартинса. Мартине юркнул в первую попавшуюся дверь и закрыл ее за собой. Он слышал, как Пейн прошел мимо.

В комнате было темно. И вдруг за спиной раздался странный жалобный звук, который заставил его обернуться. Мартине ничего не мог разглядеть. Когда звук оборвался, Мартине пошевелился, и нечто похожее на затрудненное дыхание тут же послышалось снова. Снаружи кто-то позвал: «Мистер Декстер! Мистер Декстер!» Потом Мартинсу показалось, будто кто-to шепчет в темноте длинный, нескончаемый монолог. Он спросил: «Есть здесь кто-нибудь?» — и тут же наступила тишина. Выносить этого Мартине больше не мог. Он достал зажигалку. Какой-то человек прошел мимо двери и стал спускаться по лестнице. Мартине щелкал и щелкал зажигалкой, но она не вспыхивала. Кто-то шевельнулся во тьме, и что-то лязгнуло, будто цепочка. Мартине еще раз спросил с гневом и страхом: «Есть здесь кто-нибудь?», но в ответ услышал лишь лязг металла.

Мартине в отчаянии стал ощупью искать выключатель сначала справа, потом слева. Сойти с места он не осмеливался, потому что не мог определить, где находится кто-то другой: шепот, стон, лязганье прекратились. Потом в страхе, что не найдет двери, лихорадочно стал нащупывать ручку. Полиции он боялся гораздо меньше, чем темноты.

Пейн услышал его от подножия лестницы и вернулся. Он включил свет на лестничной площадке, и светлая полоска под дверью указала Мартинсу направление. Мартине открыл дверь, слабо улыбнулся Пейну и повернулся, чтобы осмотреть комнату. На него глянули похожие на бусинки глаза попугая, прикованного цепочкой к своей жердочке. Пейн почтительно сказал:

— Мы приехали за вами, сэр. Полковник Каллоуэй хочет вас видеть.

— Я заблудился,— промямлил Мартине.

— Да, сэр. Мы так и решили.

10

Узнав, что Мартине не улетел в Англию, я установил за ним пристальное наблюдение. Его видели с Курцем и в театре «Йозефшадт», я знал о его визитах к Винклеру й Кулеру, о первом возвращении в дом, где проживал Лайм. Мой человек потерял его из виду по пути от Кулера к Анне Шмидт. Он доложил мне, что Мартине много плу

31