Вокруг света 1990-01, страница 9

Несколько раз пересекали ручьи, притоки реки Жупанова, ручьи эти полны всякой водной растительностью, в ней паслись и прятались миллионы мальков.

— Вон медведь впереди — указывает Анатолий.

Я открыл верхний люк вездехода, вылез, посмотрел вперед, потом оборачиваюсь назад — и почувствовал, как у меня оборвалось сердце: там, где стояла наша избушка, поднималось плотное облако дыма. Попарились, называется.

Анатолий среагировал мгновенно, развернул вездеход — и обратно. Но даже в минуту опасности он гнал машину только по дороге, а не напрямик. Потом я спросил его об этом, и он ответил так, словно это само собой разумелось: «В тундре нельзя много дорог делать, угодья испортишь».

Горела не баня, а трава на сухой поляне. От искры из выхлопной трубы вездехода. Огненная стихия развернулась широким фронтом. Что можем мы вдвоем сделать? Метров на двести-триста тянулась полоса огня. Дым. Дышать нечем. Помощи ждать неоткуда. И вообще ждать нечего. Огонь подбирался к мхам тундры, а за ней сопки со стлаником. Там пожар не остановит даже дождь.

Однако Анатолий и здесь нашелся. Посмотрев, откуда ветер, он стал -лихорадочно ездить перед ползущей полосой огня, ежесекундно поворачивая то вправо, то влево. Получался некий противопожарный ров. Я выскочил из вездехода и, сняв куртку, забивал ею остатки пламени.

Часа два или три продолжалась наша неравная схватка.

Часто потом вспоминалась она, но не огонь, нет, и не дым, последствия — как же на Камчатке все легко разрушается. Одной искры, даже нечаянно оброненной, достаточно...

Погода портилась. Низкая облачность, сырой холодный ветер делают свое осеннее дело. Вчера должен быть за мной вертолет, наверное, сегодня прилетит. А пока тишина.

То ли от скуки, то ли от безделья захандрил я — в тайге без ружья долго жить неуютно. Взял спиннинг, пошел за гольцами, хотя они нам и не нужны были. Анатолий возился с вездеходом. Стою на берегу, не ловлю, а философствую да в небо смотрю — проясняется ли. Слышу, собаки оживились, оборачиваюсь — а-а, медведь.

Бежать бесполезно, медведь — спринтер, лося догоняет... Да и, честно говоря, не мог я бежать, ноги каменными сделались, не гнулись, и кричать не мог, воздуха не хватало. Спасибо собачкам, посадили зверя.

Здоровенный медведь ничего не мог сделать с двумя наседавшими псами, он отбивался, рычал, пробовал даже лаять по-собачьи — бесполезно, и наконец пустился наутек. Быть ему вегетарианцем.

Не успел медведь удрать, как где-то далеко-далеко, за сопками, послышался долгожданный рокот — «вер-так». Наконец-то. Только в вертолете и пришел в себя. Опять начались полеты, встречи, разговоры. Моя жизнь из затерянного мира вернулась на накатанные рельсы.

Теперь медведей видел с неба. Калейдоскоп событий и картин понесся предо мной: какие-то остались

в памяти, какие-то — на страницах блокнота, а какие-то вообще не заметил, но каждое из них, убежден, тема специального очерка, потому что все-таки велика Камчатка. И потому что очень она мала! Очень! Можно лететь час, другой, третий, а внизу безлюдье и безлюдье — хозяйства нет. И задумаешься: зачем же Камчатке много электроэнергии? На что ее не хватает? И не хватает ли?

Вот на юге полуострова Паужетская геотермальная станция. И что же? Три четверти вырабатываемого электричества не используется. Нет потребителей!

Паратунскую геотермальную станцию толком и не построили все по той же причине — нет потребителей, очень некачественное оборудование. Поговорили, пошумели и тихонько прикрыли.

Сравнительно неподалеку от Паратун-ки Мутновское месторождение подземного кипятка. Уже много лет «сидят» на нем геологи. «Сидят», не торопятся — рядом река рыбная, охота хорошая. Цо до геотермальной энергетики, судя по всему, очень далеко. Даже начала не видно.

А сама Качатка «сидит» ныне на угле — топливе конца XIX века. Завозят его обычно из Якутии, не близкий свет. Во что обходятся стране перевозки, даже не знаю, как подсчитать. Ведь сперва уголь по железной дороге везут, потом перегружают в морские суда, потом — автомобилями. Работа только на вид простая, а экономически вовсе не простая она, ведь всюду северные надбавки. Черное золото получается!

На плохом, в общем-то, угле работают котельные Петропавловска-Камчатского и Елизова, где мне довелось пожить. Надо ли упоминать об экологической ситуации там? Пыль, газы — постоянные соседи угольной энергетики, самой грязной, самой нездоровой и самой, видимо, радиоактивной. Но удивился я не этому — нет солидных потребителей энергии! Вот что удивило.

7