Вокруг света 1990-12, страница 58

Д'Ожерон резко взглянул на Блада.

— «Марию Глориосу»? Что вы мне сказки рассказываете? Вы же сами захватили ее в Сан-Доминго и прибыли на ней, когда привели галионы с ценным грузом?

— Именно. И поэтому она была в моем распоряжении, чтобы устроить эту маленькую демонстрацию испанской низости и пиратской доблести. Отплыла она под командованием Волверстона с несколькими матросами, их едва хватало, чтобы вести корабль и управляться с полудюжиной орудий, которые я оставил на ней.

— Господи, спаси нас! Значит, это был спектакль?

— Разыгранный главным образом за занавесом из порохового дыма. Мы обеспечили дымовые тучи, заряжая пушки одним порохом, легкий ветерок помогал нам. Вол-верстон поджег корабль в разгар разыгранной битвы и под прикрытием дымовой завесы перебрался с командой на «Арабеллу».

Губернатор не сводил с капитана изумленного взгляда.

— И вы говорите, что это выглядело убедительно?

— Не только выглядело, но и убедило.

— И вы намеренно — намеренно! — сожгли этот прекрасный испанский корабль?

— Для убедительности. Просто отогнать его было бы недостаточно.

— Но какая потеря! Господи, какая потеря!

— Вы недовольны? Скупитесь? Взгляните еще раз на это письмо. Оно представляет собой правительственную хартию на торговлю, против которой существовал правительственный же запрет. Разве такого можно добиться изящными фразами? Вы пытались и знаете, что из этого вышло.— Капитан Блад хлопнул невысокого губернатора по плечу.— Давайте перейдем к делу. Потому что я теперь могу продать вам свои пряности и предупреждаю, что жду от вас хорошей цены: стоимость, по крайней мере, трех испанских кораблей.

Хмурясь, он прочел об официальной отмене приказов о прекращении торговли с пиратами. Месье д'Ожерон должен продолжать с ними отношения, как и было до сих пор, пока из Франции не поступит новых инструкций. И шевалье выражал уверенность, что эти инструкции, если только они появятся, не нарушат существующего положения вещей. Он был убежден, что когда полностью обрисует маркизу де Лувуа условия, господствующие в Вест-Индии, его превосходительство убедится в нецелесообразности своих предписаний относительно пиратов.

Лицо д'Ожерона расплылось в улыбке.

— Расскажите же, как вы сотворили такое чудо с этим упрямым глупцом!

— Я вам уже говорил, что любой довод зависит от того, как его представить. И вы, и я говорили шевалье де Сентону одно и то же. Но вы только говорили. Я же преимущественно действовал, зная, что дураки учатся только на собственном опыте. Дело было так...

И Блад подробно рассказал о морском бое у северного побережья Эспаньолы.

Губернатор слушал, потирая подбородок.

— Да,— неторопливо произнес он, когда рассказ был окончен.— Да. Это было убедительцо. И припугнуть его нападением на Мартинику, возможной потерей только что приобретенного богатства тоже хорошо продумано. Но не льстите ли вы, мой друг, собственной практичности? Не забываете ли, что вам повезло, и именно в этом месте и в это время испанский галион имел наглость напасть на «Беарнца»? Удивительное везение. Оно как нельзя лучше демонстрирует вашу поразительную удачливость.

— Как нельзя лучше,— торжественно согласился капитан Блад.

— Что за корабль вы сожгли и утопили? Какой дурак командовал им? Вам это известно?

— О да. Сожгли «Марию Глориосу», флагманский корабль маркиза де Риконете, адмирала Испании.

Окончание. Начало см. на стр. 12

Паттен. Он с трудом сошел с нарт, расписался в протоколе и, едва перебирая ногами, двинулся навстречу жене, сыну и дочери. Они обняли его. Подошел и я. Мне показалось, что в эту минуту 47-летний Джон Паттен, экс-чемпион марафона Бергриз, думал о том, что пришло ему время уступить место молодым. Хотя возраст в марафонах иногда заменяют большой опыт и воля. Говорят, на Аляске бывали победители марафонов, которым давно перевалило за шестьдесят. А случается, проигрывают молодые и очень опытные гонщики. «Ждите с победой!» — крикнул своим почитателям на старте в Дулуте гонщик Брайан Паттерсон. Уверенный в себе, он и не подозревал тогда, что пройдет всего лишь немногим более половины пути...

До истечения контрольного срока оставалось около часа, когда, наконец, появился Афанасий. Он пришел тринадцатым на шести собаках. Но по-прежнему передовиком у него шел несгибаемый Корке. Было уже далеко за полночь, а болельщики не уходили. Не уходили репортеры и телевизионщики. Все ждали русского. И встретили его бурными аплодисментами — так, как будто он пришел первым. Тут же появился советский флаг, и на всю округу зазвучала песня Булата Окуджавы «Ах, Арбат, мой Арбат...»

Больше всех радовался исполнительный директор марафона Лэри Андерсен. И представители «Дом сиграмс» — главного спонсора марафона. Они не зря пригласили русского участвовать в Бергризе, он не подвел их. Прошел всю дистанцию, уложился в срок, хотя впервые в жизни шел на американских собаках. Участие одного иностранца, и тем более из России, превращало гонки в международные. От этого поднимались акции марафона Бергриз, возрастала и действенность рекламы, которая была обильно представлена на марафоне. На радостях спонсоры пригласили Афанасия приехать на гонки и на следующий год и даже, если он хочет, согласны финансировать доставку его упряжки с Чукотки в Америку.

Как ни странно, выглядел Афанасий лучше всех гонщиков. На лице его не было налета усталости, и он постоянно очень непосредственно, счастливо улыбался. За что тут же получил приз зрительских симпатий. Это — кроме денежного приза в 750 долларов за 13-е место (всего в Бергризе пятнадцать призовых мест) и Кубка дружбы имени Джона Берг-риза.

Еще на тренировке Афанасий жаловался мне, что никак не может найти подход к сложному характеру своего передовика Корке. И вот сейчас у них, похоже, наступило полное взаимопонимание. По крайней мере, сам

Перевел с английского Д. ВОЗНЯКЕВИЧ

Афанасий, когда журналисты поволокли его на трибуну и заставили говорить о своих впечатлениях, сказал: «С собаками, которые дошли до финиша, я нашел полное взаимопонимание и сейчас чувствую, что мог бы начать марафон заново!» Думаю, что это не было бахвальством.

На этих словах Афанасия я мог бы закончить свой репортаж о белом марафоне в Америке. Но закончу словами из песни, посвященной почтальону Джону Бергризу. Потому что, думаю, она еще посвящена и всем тем, кто любит собак и быструю езду, кто смел и дерзок и не боится непогоды.

В начале века он ходил По этому пути. Следы его летучих нарт Снегам не занести. И пусть бессилен человек Перед судьбой слепой,— Джон Бергриз! Ты жив, пока Идем твоей тропой!

Миннесота, США

От редакции

В то время, когда верстался номер, стало известно, что участники экспедиции «Большое кольцо» начали готовиться к другой — несравненно более трудной гонке — покорению Северного полюса на собаках.

55