Вокруг света 1991-11, страница 65

Рафаэль СаБатини

КОЛУМБ

чего общего. Что бы она ни сказала, в ответ послышались бы все новые и новые упреки.

— Тебе нужны деньги? Поэтому ты искал меня?

— Нет! — возмущенно прогремел он.—Я пришел, потому что ты — моя сестра, потому что люблю тебя, как брат. Потому что я не такая бесчувственная рыба, как ты, Беатрис. Вот почему я пришел.

— Жаль, что я разочаровала тебя, Пабло. Если же ты пришел за деньгами...

— Я сказал, что нет. Нет. Но я попал в такую полосу неудач, что не могу отказаться от помощи любого, даже если это мой злейший враг. Если приходится выбирать между гордостью и спасением от голода, гордость должна уступить. На пустой желудок трудно сохранить прямой спину.

— Я поняла. Подожди здесь.

Возвратившись, Беатрис протянула ему маленький зеленый вязаный кошелек, сквозь петли которого проблескивало золото и серебро.

— Это все, что я могу дать тебе, Пабло. Тут половина всех моих денег.

— Лучше что-то, чем ничего, — поблагодарил он ее, подкидывая кошелек на ладони. — На что ты живешь, Беатрис?

— Учу музыке, продаю вышивания, помогаю в монастыре по мелочам. Тетя Клара очень добра ко мне.

— Тетя Клара? Ну, конечно. Как же я мог забыть. Она аббатиса, не так ли?

— Мать-настоятельница монастыря Санта-Паулы.

— Мне следовало вспомнить об этом раньше. — Он сокрушенно покачал головой. — Надо заглянуть к ней. В конце концов, она сестра нашей матери.

— Не стоит тебе этого делать, — возразила Беатрис. — Она у нас строгих взглядов, и ей известно о твоих похождениях в Кордове.

— И ты думаешь... — Вот и еще один неприятный сюрприз. — Дьявол. Ну и семейка подобралась у меня.

— Да, с родственниками тебе не повезло. Пойдем, Пабло, я провожу тебя.

В мрачном настроении последовал он за Беатрис. Но остановил ее на полпути к стене.

— Зачем тебе такая скучная жизнь, Беатрис? Вышивание, уроки музыки, — он скорчил гримасу.

— Этого достаточно. Я обрела покой.

— Покой и нищету. Отвратительное сочетание. Тем более для женщины с твоей внешностью. Какой у тебя голос, какие ноги. Да за твои песни и танцы тебя осыплют золотом. Если я буду оберегать тебя, мы сможем снова поехать в Италию. Я буду там в полной безопасности, разумеется, за пределами Венецианской республики. Что ты на это скажешь?

— Значит, ты пришел за этим?

— Такая мысль только сейчас осенила меня. Пусть я умру, если не так. Мысль-то отличная. Ты не будешь этого отрицать.

— Благодарю за заботу. — Улыбка Беатрис ему не понравилась. — Но здесь у меня есть все, что нужно — Она двинулась к калитке, и ему не осталось ничего другого, как пойти следом.

— Иди с Богом, Пабло. — Беатрис открыла дверь. — Я помолюсь за тебя. Рада, что ты на свободе. Будем надеяться, что ты опять не попадешь в темницу.

— Святая Мария! Какой толк от свободы, если нет денег. Подумай о моем предложении. Я еще зайду.

Беатрис покачала головой.

— Не стоит, Пабло. Это небезопасно. Тут тетя Клара. Иди.

Пабло шагнул вперед, кляня эгоизм сестры. А Беатрис

закрыла дверь и задвинула засовы, отгородившись от Пабло и его отношения к жизни.

ГЛАВА 36. ТЕ ДЕУМ

«От короля и королевы дону Кристобалю Колону, их адмиралу Моря-Океана и вице-королю и губернатору островов, открытых в Индии».

Конверт с такой надписью вручил Колону королевский

посыльный на следующее утро после прибытия адмирала в _

Севилью. Остановился он во дворце графа Сифуэнтеса, который принял его с почестями, оказываемыми только царственным особам.

Сама по себе надпись на конверте указывала на более чем доброжелательное отношение к нему правителей Испании. Никогда раньше королевское письмо подданному не содержало столь теплых слов благодарности, признания неоплатного долга, в котором оказалось перед моряком государство. Ибо его фантазии обернулись реальным и огромным, бесконечно богатым миром, над которым засияла корона Испании. Но Колон знал себе цену и не раздулся от гордости, получив это письмо. Если оно и льстило его самолюбию, внешне он ничем этого не выдал. Его дела прославили его, и в глазах мира он стоял едва ли не выше королей.

Письмо не ограничивалось одними комплиментами. Их величества просили Колона поспешить в Барселону, чтобы из его уст услышать о новой империи. Ему предлагалось незамедлительно начать подготовку новой экспедиции в Индию, и казначейство, с которым он недавно спорил за каждый мараведи, на этот раз предоставляло ему неограниченный кредит. Заканчивалось письмо заверениями в ожидающем его теплом приеме и обещаниями новых титулов и почестей.

До Барселоны Колон добрался в середине апреля, и по всей Испании его чествовали как возвращающегося с победой римского императора.

Но торжества в Барселоне по размаху не знали себе равных. На подъезде к городу Колона встретила кавалькада придворных, среди которых были и самые титулованные гранды. Триумфальные арки, украшенные гобеленами балконы, грохот орудий, цветочный дождь отмечали его продвижение от городских ворот до дворца.

Их величества ожидали его в главном зале под навесом из золотой материи. Тут же собрался весь двор: гранды Испании в бархате и парче, рыцари Калатравы и Сантьяго, прелаты в лиловых сутанах, кардинал Испании, весь в алом, военачальники выстроились по обе стороны навеса. Придворные дамы встали за спиной королевы и справа от нее.

Трубачи возвестили о прибытии Колона, и придворные возбужденно загудели.

Два служителя отдернули гобелены, закрывающие ведущую в зал арку, и Колон выступил вперед, высокий, с гордо поднятой головой. Бесстрастное его лицо скрывало внутреннее волнение. Одет он был в роскошный красный камзол, отороченный собольим мехом.

На мгновение застыл на пороге, сосредоточив на себе взгляды всех, кто находился в зале.

Не отрывала от него глаз и прекрасная маркиза Мойя, стоявшая за спиной королевы. Она гордилась успехом человека, который, будь на то ее воля, принадлежал бы ей душой и телом. У Сантанхеля даже затуманился взор. Колон с блеском оправдал его надежды и ожидания. А около принца Хуана широко улыбался высокий для своих двенадцати лет юноша, Диего Колон, в последние недели купавшийся в отсветах славы своего великого отца.

Выдержав паузу, Колон направился к навесу, и тут произошло событие, никогда прежде не виданное даже Старейшим из придворных. Их величества поднялись, чтобы встретить Колона стоя.

Колон ускорил шаг, взлетел на возвышение под навесом, где и преклонил колено, чтобы поцеловать протянутые ему королевские руки, под доброжелательными взглядами их величеств. Эти же руки незамедлительно жестами подняли Колона. Королева повернулась к Фонсеке, стоявшему рядом с возвышением для королевской четы.

— Дон Хуан, — и последовали невероятные слова: — Будьте так добры, принесите стул для дона Кристобаля.

Желтое лицо Фонсеки пожелтело еще больше, чуть навыкате глаза сверкнули злобой. Мало того, что этот иноземный авантюрист будет сидеть в присутствии их величеств, так еще его, потомственного кастильского дворянина, заставляют, как лакея, принести стул. Но дону Хуану не оставалось ничего иного, как проглотить свое негодование и исполнить королевскую волю.

А

67