Вокруг света 1991-12, страница 35

Мы обещали читателям, интересующимся поисками самолета Леваневского, что в одном из номеров журнала тележурналист Юрий Сальников расскажет о своей работе в американских архивах, о встречах с людьми, которым небезразлична трагическая и не разгаданная до сих пор гибель самолета Н-209, совершавшего в 1937 году трансполярный перелет из СССР в США. Выполняем

свое обещание.

Как известно, во время трансполярного перелета экипажа Леваневского связь с ним с американской стороны поддерживала специальная служба армии США — Сигнальный корпус. Это были американские и канадские радиостанции, расположенные на побережье Северного Ледовитого океана.

Конечно, мне хотелось подержать в руках радиограммы, полученные на Американском континенте. Я надеялся найти такие, которых нет в СССР. Наверняка Сигнальный корпус имел свой архив, но где он находится? Решил посоветоваться с моим руководителем — куратором Аэрокосмического музея Смитсоновского института в Вашингтоне Рональдом Дэвисом.

С Дэвисом я был знаком уже не первый год. Дважды до этого визита, в 1986 и 1987 годах, я работал в Вашингтоне, в Национальном музее авиации и космонавтики — там вместе с кинооператором мы делали съемку. Встречи тогда были короткие, но запоминающиеся: Рон Дэвис и особенно Вон Хардести, заведующий авиационным департаментом, быстро и квалифицированно консультировали нас.

Узнав, что я занимаюсь перелетом Леваневского, Вон Хардести пригласил меня как-то в свой кабинет и, вынув из стопки папок на столе одну, протянул мне. На ней было написано — «Перелет Леваневского». В папке были вырезки из американских газет за август — октябрь 1937 года. К этому бесценному подарку Хардести добавил свежий номер американского журнала «Авиация и космонавтика» со своей статьей о перелетах Чкалова, Громова и Леваневского.

— Журнал можете взять себе, а газеты когда-нибудь вернете, — с улыбкой сказал Вон Хардести.

Я был потрясен — вдруг получить такие документы!

Через некоторое время при содействии Института истории естествознания и техники АН СССР я получил приглашение участвовать в конкурсе на соискание международной стипендии в Национальном музее. Предложил свою тему — исследование трансполярных перелетов по американским источникам, заполнил документы — и через полгода пришло извещение из музея, что мне на девять месяцев предоставлена стипендия. Позже

Напоминаем предыдущие публикации журнала, связанные с поисками самолета Леваневского: «Релел» не отвечал» (№ 6,7/79), «Неизвестный квадрат Леваневского» (№ 1/81), «Где Н-209?» и «Аляскинская версия» (№ 4/89), «Квадрат в море Бофорта» (№ 4/91).

ее продлили на год. Целый год я работал в Национальном музее. Он уникален, аналогов ему в СССР нет — это и серьезный научный центр, и просветительская организация. Музей входит в число 16 музеев, которые возникли под покровительством и на средства английского инженера и ученого Смитсо-на. Кстати, Смитсоновский институт, объединяющий все эти музеи, — очень уважаемое заведение в США, и виза, предоставленная им иностранному специалисту, позволяет побывать в любом районе страны.

...Рональд Дэвис в ответ на мой вопрос об архиве Сигнального корпуса тут же связался по телефону с архивом войск США, что находится под Вашингтоном, в Сутланде. Ему ответили, что советские исследователи еще не работали в архиве и необходимо специальное разрешение. В архив пошло официальное письмо из музея, и уже через день-другой передо мной лежала папка с радиограммами с самолетов Чкалова, Громова и Леваневского, посланными во время трансполярных перелетов 1937 года.

Многие тексты были знакомы — они есть и в СССР. Американские радисты перехватывали радиограммы с самолета Леваневского, передавали по инстанции, а в конце добавляли, что советский радист работает только с советскими радиостанциями и не обращается к американским. Радист Галковский не знал, конечно, английского языка и работал по цифровому коду или писал латинскими буквами русские слова.

Все радиограммы с Аляски передавались в Сиэтл, на региональную радиостанцию Сигнального корпуса. Там находился представитель Амторга А.А.Вартанян, который решал, что передать корреспондентам американских газет, что —в посольство СССР в Вашингтон или в Москву. Все радиограммы с Аляски шли за подписью полковника Кумпе, с точным указанием времени получения и отправки.

Вот интересная радиограмма, отправленная 13 августа 1937 года из Сиэтла в Вашингтон в 4 часа 01 минуту:

«Ном перехватил радиограмму с самолета, по-видимому, работающего с русской станцией, следующего содержания: пролетели над Северным полюсом в 2 часа 40 минут стандартного тихоокеанского времени. Сильный встречный ветер — около 60 миль в час, стекла в самолете замерзли. Сообщите прогноз погоды. Все в порядке. Высота — 6000 метров, температура минус 35 градусов. Кумпе».

Радиограмма экипажа об этом есть и в нашем архиве.

А вот что-то новое, тоже относящееся к 13 августа, последнему дню связи: «В 4 часа 15 минут Анкоридж перехватил радиограмму от Леваневского о том, что он летел на высоте 3600 метров и передал кодом 48.3400. Цифры «48» означают «будем садиться», «3400» — не понял здесь даже Вартанян. Москва заявила, что они получили ту же радиограмму — тоже

не поняли. Не было перехватов каких-либо радиограмм к 4.15. Москва сообщает, что они не слышали самолета до этого времени. Просьба Вартаняна не давать для прессы информацию о трудностях экипажа. Кумпе».

И еще один перехват из Анкориджа:

«Анкоридж перехватил радиограмму в 4 часа 30 минут утра... у самолета отказал правый крайний мотор. Полет продолжается на трех моторах против сильного встречного ветра со снижением высоты до 3400 метров; однако самолет не вызывал какую-либо из наших радиостанций. Эту информацию нельзя передавать прессе —на этом настаивает Вартанян. Кумпе».

В этих двух радиограммах есть одна существенная деталь: в 4.15 самолет находился на высоте 3600 метров, а в 4.30 самолет с выключенным правым крайним мотором был на высоте 3400 метров. Неизвестно точное время, когда Н-209 начал терять высоту, но если за 15 минут он снизился на 200 метров, можно заключить, что происходил вполне управляемый полет. К тому же механики имели доступ к моторам и могли что-то предпринять во время полета. Можно предположить также, что обледенение не было настолько мощным, чтобы самолет стал падать...

Однажды утром мой куратор Рон Дэвис, с интересом следивший за развитием поисков, показал письмо с Аляски — из университета города Фэрбенкса с программой научного симпозиума по проблемам освоения Крайнего Севера, включая вопросы истории.

— Может, вам слетать в Фэрбенкс? — хитро улыбнулся Дэвис.

— А это возможно? Нужна виза, деньги, — засомневался я.

— Визау вас смитсоновская,ейи дипломаты могут позавидовать... А деньги—каждому исследователю выделяется 2500 долларов на поездку. Сейчас напишем письмо в дирекцию института, а когда получим разрешение, в отделе командировок составят смету.

— А на мыс Барроу тоже можно слетать? — воодушевился я.

— Мы включим в программу поездки и Барроу, - подумав, ответил Рон.— Тема поисков самолета Леваневского значится в ваших исследованиях в США. Но нужно уложиться в смету... Через два-три дня все узнаем! — заключил Рон и тут же стал писать письмо в дирекцию. Миссис Глэдис —добровольная помощница Рональда — отпечатала письмо на компьютере, мой куратор сделал две поправки, Глэдис исчезла и через минуту принесла готовое письмо, которое я с радостью подписал.

— Вам пришлось бы потратить много времени, а я знаю, как нужно писать нашим бюрократам, чтобы убедить их дать деньги на поездку, — прокомментировал свои действия Рон и тут же стал набирать номер телефона в Фэрбенксе, указанный в приглашении.

Через полминуты Рон уже разгова

3 «Вокруг света» N° 12

33