Вокруг света 1993-05, страница 51
I цветами, стоявшей на буфете. Леония была чрезвычайно глупа, поэтому ей понадобилось немало времени, чтобы обнаружить бриллиант. Однако я заметил, что, когда она нашла камень, она быстро спрятала за корсаж платья какой-то предмет. Смею заметить, все мы знали, что Брюниг был безумно влюблен в Леонию, а она обращала внимание лишь на маркиза де Карабаса. Карабасу не нравилось, что Брюниг ухаживал за Леонией, и это, возможно, послужило причиной следующего пустячного инцидента. Пока Леония возвращала бриллиант герцогу, Брюниг в очередной раз достал из кармана табакерку, дешевую деревянную коробочку, из которой все время сыпался табак. Карабас принюхался и воскликнул с ухмылкой: — Какая шикарная табакерка, сударь! Услышать такое от негодяя, которому не принадлежит даже его одежда! От оскорбления кровь бросилась в лицо Брюнигу. Однако в то же мгновение граф Штокхорн обернулся к поэту и промолвил: — Как почитатель вашего таланта я считал бы большой честью для себя иметь вашу табакерку, о которой я говорил бы, что она некогда принадлежала самому Вольфгангу Брюнигу. Не смея просить ее в дар, предлагаю вам обменяться табакерками со мной. И граф Штокхорн вынул серебряную табакерку самой тонкой работы. Это был великолепный жест. Граф говорил с такой сердечностью, что Брюниг принял его предложение. Этим не исчерпывалось великодушие графа, проявившего такую деликатность по отношению к гордому бедняку. — Сударь,—продолжил граф,—возможно, новая табакерка покажется вам слишком вычурной, как это иногда кажется мне самому. Все ж она дорога мне как семейная реликвия. Если вам когда-нибудь захочется расстаться с новой табакеркой, я буду рад получить ее назад и возмещу вам ее вес в золоте. Видите ли, мистер Макграт, граф Штокхорн был настоящим джентльменом, а Карабас просто-напросто мошенником. Происхождение всегда сказывается. Впрочем, вернемся к игре. На этот раз герцог передал бриллиант мне. Пока я прикидывал, куда бы его спрятать похитрее, я машинально сделал камнем несколько царапин на основании своего бокала. Позже, я думаю, вы оцените всю важность этого факта. Я выбрал капитана Мактавиша, и тот удалился в альков. Я спрятал бриллиант в пудреный парик слуги Оскара и приказал ему во время поисков раза два пройтись от стола к буфету, чтобы сбить капитана со следа. Должен пояснить, что во время игры все мы пили вино, но слуга подавал только герцогу. Кувшины с вином стояли на буфете вместе с блюдом сушеной рыбы, которую мы ели с солью, перцем и черным хлебом. Оскар прислуживал герцогу, а остальные сами выходили из-за стола и брали вино и закуску, причем мужчины прислуживали дамам. Между прочим, Карабас уверял, что герцогское дрянное желтое вино самого высшего качества, и хлестал его, как лошадь. Ко всеобщему удовольствию моя маленькая хитрость на время озадачила капитана Мактавиша. В конце концов, капитан понял, почему мы так бессистемно барабанили по столу и со страшным шотландским ругательством обнаружил бриллиант. Затем бриллиант перешел к баронессе, и она выслала в альков меня. Я быстро нашел камень в футляре бронзовых настольных часов. Следующим на очереди был Карабас. Он забрался на кресло и, восхваляя собственную сообразительность, спрятал бриллиант среди хрустальных подвесок люстры. Графа, однако, это не смутило, и он нашел камень за считанные минуты. Потом Леония простодушным намеком спрятала бриллиант во вторую цветочную вазу среди незабудок. Нахальный Карабас мгновенно отыскал его и вернул герцогу. Затем капитан Мактавиш засунул камень в обивку кресла, где Брюниг через некоторое время обнаружил его. После этого герцог передал камень мне. Я отправил в альков графа Штокхорна. Тут я совершил оплошность. Я хотел спрятать бриллиант в массивную серебряную солонку, но в ней оказалось слишком мало соли, чтобы прикрыть камень. Поэтому я положил его в перечницу, откуда вылетело облако перца прямо 4 «Вокруг света» № 5 мне в лицо, и я расчихался. Конечно, граф услышал и сразу же догадался, где спрятан бриллиант. Граф, впрочем, похвалил меня за остроумный выбор и уверял, что никогда не нашел бы камня, если бы мой нос не выдал меня. Граф был настоящим джентльменом. Происхождение всегда сказывается. Теперь расскажу о том, как была обнаружена кража. Герцог придвинул бриллиант баронессе фон Гаслебург. Баронесса не успела схватить его, камень свалился со стола и... разбился вдребезги о мраморный пол. Все присутствующие замерли от удивления. Разумеется, настоящий бриллиант не мог расколоться. Кто-то подменил Золотую звезду Альтдорфа стеклянной имитацией. Герцог закричал: — Гриндельвальд, разберись! И я немедленно объявил, что все присутствующие должны быть обысканы. Герцог сказал, что раз уж он вынужден подвергать гостей подобному унижению, он разрешает обыскать и самого себя. Я вызвал в помещение двух стражников и приказал им проследить, чтобы все гости оставались на своих местах. Потом я провел герцога и Оскара в соседнюю комнату, где я тщательно обыскал герцога с головы до ног. — Гриндельвальд,— сказал герцог,— разыщи мой бриллиант и найди вора. Срок сутки. Если не справишься, повешу. Когда герцог произносил эти слова, он был совершенно голый. Но я знал, что он выполнит свою угрозу. Затем я обыскал Оскара, а тот, в присутствии герцога, обыскал меня. После чего я послал за своей женой, сообщил ей об ожидающей меня участи и велел ей в другой комнате обыскать женщин, пока я обработаю всех мужчин. Что же мы обнаружили? Кое-что нашлось, но, увы, бриллианта не было и в помине. Обыскивая капитана Мактавиша, я, например, нашел на нем четыре серебряных ложечки, украденных у герцога. Поэт Брюниг набил один карман сушеной рыбой, а другой — черным хлебом. Учитывая важность произошедшего, я даже не донес герцогу об этих мелких кражах. Однако на ногах у так называемого маркиза де Карабаса я обнаружил шрамы от кандалов, и эта находка была куда серьезнее. Из мужчин только граф Штокхорн успешно прошел процедуру обыска. В его карманах не было найдено ничего, кроме носового платка, нескольких монет и двух-трех ключей. Это вызвало мои подозрения, и я обыскал его еще раз, но не нашел ничего нового. В это время моя жена обнаружила в рукоятке палки баронессы фон Гаслебург потайное отделение, достаточно большое, чтобы там можно было спрятать камень. Но потайное отделение оказалось пустым. Осматривая Леонию, супруга натолкнулась на два листка бумаги. На одном из них было начертано стихотворение, озаглавленное «К Лео-нии», в котором Брюниг сравнивал ее с луной, розой и ранней весенней малиновкой. Насколько мне известно, стихи эти позже были положены на музыку Францем Шубертом. Второй листок представлял собой записку от Карабаса, в которой он напоминал Леонии о назначенном на вечер побеге и умолял ее захватить с собой все фамильные ценности, чтобы в будущем можно было вести жизнь, посвященную одной только любви, свободную от низменных материальных забот простых смертных. Надо ли говорить, какое величайшее удовлетворение я испытывал, глядя, как Карабаса под конвоем ведут в темницу, где после небольшого допроса с пристрастием он быстро сознался в том, что он мошенник, бродячий лудильщик, бежавший с каторги, куда угодил за кражу. После обыска гостей отправили в их комнаты. Подыскали помещение и для Брюнига с Мактавишем, которые не ночевали в замке и были приглашены только на обед. Обыскав последнего из гостей, я понял, что бриллиант мог находиться только в трапезной или в алькове. Уверяю вас, за весь вечер окна в трапезной не открывались ни разу. Предположим, что вор швырнул бриллиант из окна алькова в ров? Предположим, что Золотая звезда лежит на дне, на глубине пятнадцати футов, или плавает на поверхности, заключенная в какой-нибудь легкий предмет или прикрепленная к нему, дожидаясь, чтобы вор подобрал ее во время ежедневной лодочной прогулки? Я послал гонца во Франкфурт-на-Майне срочно нанять и 49I |
