Вокруг света 1994-06, страница 15

— По-доброму? Брат Фернандо, что за путь ты выбираешь? Ты думаешь, что языческий князь откроет свое сердце словам всевышнего? Ты разве не видел, как невнимательно этот языческий вождь рассматривал святое писание?

— Он сказал: «Она не говорит мне ничего». И это понятно, падре, он же не знает об умении писать и читать.

— Увидим, как он отнесется к живому слову Бога, и будет ли он от этого проклят или спасен. И если он не примет святого крещения, мы отряхнем прах с наших ног и уйдем. Но потом придем опять, покарать их огнем и мечом.

— Посмотри на эти прекрасные сады...

— Они будут растоптаны!

— Дворцы...

— Они будут преданы огню!

— Брат Корнелий, во имя Господа Бога, будь милосердным к нищим духом! Они живут по воле всевышнего и его законам, не зная этого. Они почитают плодородие, солнце и луну, свет которых их восхищает и пугает. Разве ты хочешь осудить их на вечные муки, прежде чем они научатся понимать?

— Я молюсь день и ночь за них. Но я молюсь и за тебя, брат Фернандо. Я постоянно молчал в эти дни, и дальше буду молчать, но мои глаза открыты, и уши тоже начеку.

Чима шел рядом с ними, опустив голову. Он разобрал не все из этого напряженного разговора, но прекрасно понял его смысл. Неужели священнику не по нраву прилежные работники, улыбающиеся женщины, веселые дети на улицах? Что на земле может вызвать улыбку и доброе слово у этого священника? Может быть, его разбудит сегодняшний праздник?

— Сегодня вечером в вашу честь будет праздник, ваше преподобие, — сказал Чима по-испански.

— От этого праздника я буду держаться подальше, сын мой, — ответил доминиканец мрачно, — и, если ты хороший христианин, ты тоже туда не должен идти. Эти праздники — порождение темных сил сатаны, они отвращают людей от святого пути.

— Мы не должны отсутствовать, чтобы не обидеть ципу, — сказал Фернандо.

— Ты можешь участвовать, брат Фернандо, но вс^-таки не забывай, что облечен полномочиями императора и находишься -од покровительством креста.

— Я помню об этом, l чат Корнелий.

— Я хочу сегодня Вччером обдумать свои дела и поступкл, — проговорил доминиканец, — и ты, сын мой Чима, разделишь со мной мои молитвы. Будь стойким и окажи сопротивление соблазнам этого праздника. Ты же христианин, ты первый из твоих братьев получишь доступ в небесное царство.

Чима молчал Не принять участие в празднике? Почему же? Здесь монах не имеет над ним власти, ведь Чима — представитель высшей знати-уцакве. Учение белого Бога... Оно осталось ему чуждым, несмотря на крещение и торжественный обет.

Но он еще не освобожден ципой от службы испанцам, Чиме надо возвратиться с белыми в лагерь, как только состоится заключение договора. И остаться тайным осведомителем в стране чужеземцев. Чима заставил себя согласиться с желанием священника.

— Я слушаюсь, ваше преподобие, — сказал он, хотя все его помыслы были на празднике.

АИТА

Все началось с вступления барабанов. Через сады доносилась ритмическая дробь. Эти звуки поневоле заставляли быстрее пульсировать кровь, а ноги сами просились в пляс. Однако коричневокожие женщины и мужчины стояли в ожидании на галереях и подходах к залу. Они попивали чичу и пульке, покуривали зуагуай (табак), ели маисовые лепешки и фрукты, шепчась и посматривая на взнузданную лошадь Фернандо, беспокойно стоявшую на садовой дорожке.

Наконец появился паланкин с ципой. Вельможи и свита сразу задвигались, когда повелитель вышел из паланкина и уселся в своей ложе, завешенной красивой драпировкой так, чтобы он хорошо мог видеть происходящее на большом дворцовом дворе.

Загремели барабаны. Фернандо вскочил на коня. Он был одет в одежду чибчей, еще с утра очень понравившуюся ему. Теперь он отличался от окружающих только цветом кожи, но вечерний сумрак старался устранить и это различие.

Люди затаили дыхание. Всадник возвышался перед ними как статуя и, успокаивая лошадь, ласково похлопывал ее по шее. Она отвечала тихим ржанием.

Фернандо пустил коня короткой рысью и перед ложей повелителя чибчей, подняв руку, приветствовал его. Потом он поднял коня на дыбы. Конь, перебирая передними ногами в воздухе, повернулся на задних ногах и встал на все четыре. Фернандо повторил этот впечатляющий номер несколько раз. Чибчи испуганно и с удивлением следили за представлением, барабаны гулко гремели, а удары копыт отдавались диким стаккато. Все зрители единым вздохом перевели дыхание.

Лошадь, переступая с ноги на ногу, стояла на месте, прядая ушами и блестя глазами. Следующим был дикий галоп, настоящая атака на сердца коричневокожих зрителей. Копыта забрасывали песок на галерею, где участники праздника зачарованно наблюдали за вольтижировкой Фернандо, как за чудом небесных сил.

Потом случилось совсем невероятное. Проезжая мимо ложи ципы, Фернандо вдруг остановился, соскочил коня и приветствовал повелителя страны, на мгновение отдернувшего занавеску, чтобы на глазах всего народа показать чужеземцу свое лицо еще раз. И, о чудо! Ни с всадником, ни с конем ничего не случилось.

Потом начались танцы. Напротив ложи ципы образовалось девять рядов танцующих, державшихся за пояс впереди стоящего. Сближаясь мелкими легкими шагами, они образовали девять кругов, которые вскоре распались, образовав длинную переплетавшуюся змейку, по сигналу тоже рассыпавшуюся на девять рядов самозабвенно танцующих индеицев.

По сопровождавшим танец выкрикам и жестам Фернандо сообразил, что девять кругов символизируют, видимо, девять племен, входящих в государство чибчей. Фернандо уже на память знал названия всех этих девяти племен, о которых Чима довольно часто рассказывал: сачика, тиньяка, чипата, сабойя, ирака, тунья, мусквета, гуатабита и чиа.

Танец единения закончился выступлением воинов с танцем-заклинанием победы, оружие воинов в постоянном движении перекрещивалось так, что зрители имели основание беспокоиться о безопасности танцоров. Однако каждое движение отличалось отточенностью и соразмерностью.

Потом на площадке двора появились украшенные цветами девушки. Они с легкостью и изяществом закружились на площадке, плавно перебирая руками, как бы заклиная кого-то. Этот танец символизировал плодородие, любовь и жизнь.

И тут Фернандо увидел знакомые глаза. Перед ним танцевала Аита. Она, не отрываясь, смотрела на него, танцуя перед ним и для него, как бы очаровывая его и приглашая к танцу, ее темные глаза горели.

Зае )ыв все на свете, лейтенант бросился в толпу танцующих. Никто даже не обратил на него внимания. Он был захвачен водоворотом, барабаны грохотали, чибчи самозабвенно пели и танцевали, и он пел и танцевал вместе с ними. Перед ним кружилась девушка. Ее глаза, рот, ее стройное тело заставляли пламенеть сердце Фернандо. Он был заворожен ритмом танца и, самое поразительное, интуитивно угадывал связь незнакомых дотоле движений.

А в своей ложе, довольно улыбаясь, восседал ципа Тисквесуса.

Фернандо, прислонившись к дереву, с удовольствием вдыхал прохладный горный воздух, упиваясь им. Счаст

13