Вокруг света 1994-07, страница 16

делаешь крюк до ста километров, а то и вовсе возвращаешься. Не дай Бог попасть в такую грозу, даже задеть ее...

А гроза приближается. Облака, кажется, подступили совсем близко.

— Не бойтесь, — говорит Сергей Дмитриевич, чувствуя мое напряженное молчание, — до этой грозы 20 километров.

Но ведь слева — горы, прикрытые легким туманом, и надо идти по этому узкому коридору, между грозой и горами, и отклониться нельзя еще и потому, что могут стрельнуть с земли...

— Скоро пойдем на снижение, — успокаивает командир, — покажу вам Иисуса.

Белая точка на высоком каменно >1 уступе растет, с каждой секундой приобретая очертания человеческой фигуры с широко раскинутыми руками. Белый крест, с помощью которого — среди прочего — португальцы покорили Анголу...

К самолету уже бежит народ, подъехал грузовик, цепочка военных окружила аэродром. Началась разгрузка. Несколько молодых ангольских парней, гражданских, копаются в остатках кетерингов, самолетных завтраков, вынесенных кем-то из экипажа... Возле самолета бродит стая собак, радист Николай Колотин, рыжий веснушчатый парень, не выдержал: кормит их хлебом.

Я хочу выйти за пределы аэродрома, пока идет разгрузка-погрузка, чтобы найти лучший ракурс для съемки фигуры Иисуса. Хотя, конечно, он очень далеко.

— Не ходи, — останавливает меня Галя, моя новая самолетная знакомая, — могут ненароком пристрелить.

Галя летала в Луанду по делам и сейчас вернулась домой. Оказывается, они с мужем преподают в педагогическом институте Лубанго, живут здесь уже четыре года. А сама родом из Алма-Аты...

Забавные порой бывают встречи. Приехать в Африку, залететь на 15-й градус южной широты — и здесь познакомиться с Галей из Алма-Аты, которая тоже кончала МГУ...

Хотя ничего удивительного в подобной встрече нет — русских в Анголе довольно много, правда, несравнимо меньше, чем в недавнем прошлом. Торгпред России Николай Николаевич Край-нов рассказывал мне при встрече в Луанде, что только в столице российских граждан человек 500, да еще наши рыбаки из Калининграда приходят-уходят, их чуть больше.

f«

Появилось, и немало, частных предпринимателей, наши врачи (оыло 200, сейчас — 80) и преподаватели работают в самых разных точках странны. Сейчас подписан контракт с «Якуталмаззолотом» о совместной добыче алмазов в Катоке — жди нового притока наших людей. Хотя ангольцы платят плохо, с перебоями, хотя идет война — наши отсюда уезжать не хотят. Почему? Вам, читатель, наверно, и так ясно.

Вот и Галя подтвердила: пока уезжать не собираются. Под рев мотора на правах старожила она рассказывает мне о Лубанго.

— Это курорт в сравнении с Луандой, — кричит она, — видите, какая зеленая трава вокруг аэродрома.

И впрямь: зеленые горные склоны радуют взор, привыкший уже к красно-желтой выжженной земле. Город лежит в котловине между горами, и португальцы строили его как курорт, строили на века — хорошие дома, водопровод, канализация. Земля богатая, давала два-три урожая в год. Сейчас... сейчас, вот разгружают продовольствие.

Вижу, как на аэродромное поле въезжает грузовик и человек в военной форме чуть ли не хватает Сергея Дмитриевича за грудки, требуя погрузить в самолет машину.

— Мне еще в Намиб, груз брать, — отбивается командир.

А тем временем у самолета собралась огромная толпа. Женщины с тюками и корзинами, голые дети, старик с двумя петухами; молодой анголец держит на привязи черного козла...

— Скорее в самолет! Запритесь в пилотской кабине, — кричит мне Сергей Дмитриевич, а сам шагает навстречу настороженно молчащей толпе.

Остальное я вижу и слышу уже из пилотской кабины. Не вняв увещеваниям командира, толпа штурмом захватила самолет, и металлические переборки долго сотрясались от рева,

На аэродроме в Лубанго. Вдали, у горизонта, виден скалистый уступ —там, под грозовым африканским небом, стоит статуя Иисуса.

криков, ударов. Потом все смолкло, чтобы через минуту вспыхнуть с новой силой: в самолет поднялись военные с автоматами. Они выталкивали взашей тех, кто послабей, и дикие проклятия неслись со всех сторон.

Сергей Дмитриевич пришел в кабину мокрый, взволнованный, долго молчал, потом сказал:

— Самовольный захват самолета. Все. Больше без охраны не полечу.

Нищая, несчастная, потерянная страна. Нищие, несчастные, потерянные люди...

Полет продолжался. Я ушла в кабину штурмана, чтобы дать командиру возможность прийти в себя. Его руки, лежащие на штурвале, еще подрагивали от пережитого.

Штурман Анатолий Пастушенко показал проложенный на карте дальнейший маршрут. Прямо через горы и • плоскогорья, потом разворачиваемся • над океаном — и вот он, Намиб, город на берегу. Самый волнующий момент полета — выход в океан. Штурман сидит в застекленном фонаре — блистере, и обзор — почти круговой. Такое впечатление, что стоишь над Атлантическим океаном, безбрежным, бескрайним...

Потом проплыла крепость на берегу, стадион ( и было видно, как футболисты гоняют мяч), четкие кварталы города Намиб. Загружались под охраной автоматчиков. Чрево самолета наполнилось мешками с соленой рыбой, но никто из сидевших в самолете (малая часть толпы из Лубанго) не вышел размяться. Так и сидели на своих мешках, в темноте, в духоте, дыша мерзким запахом рыбы. Только одного голыша снял с лестницы радист Николай: тот пописал прямо у самолета и снова был возвращен матери.

Из-за происшествия в Лубанго мы задержались. 19 часов, а взлетная полоса в Намибе уже в огнях. Здесь темнеет очень быстро, и через 15 — 20 минут наступит ночь. В кабине штурмана зажегся свет над столиком, где лежат расчеты. Бегают световые точки приборов. На локаторе отчетливо видно: темный океан и желтоватая земля с клочьями облаков. Летим над океаном. Облака над землей густеют и вспыхивают электрическими разрядами. Отрываю глаза от локатора, смотрю в блистер. Справа, над землей — фантастическое зрелище! Кипение черно-белых облаков, пронизанных световыми стрелами. Ночная гроза.

На подходе к Луанде Анатолий ловит картину побережья, и я вижу большую косу — полуостров Мусулу, нацеленную в океан, потом остров и малую косу с бухтой, на бе-peiy которой стоит мои дом.

Окончание следует

14