Вокруг света 1994-07, страница 35

ли прочный и длинный канат, чтобы зацепить им огромное и мощное морское животное и вытащить его на берег, но безуспешно: шкура этого животного была слишком жесткой и прочной. Мы не преминули провести еще несколько экспериментов и поменять крюк. Но эти попытки обернулись еще худшим, и животные скрылись в море вместе с крюками и канатами.

Наконец чрезвычайная нужда заставила нас задуматься о более подходящих средствах, потому что по причинам, указанным выше/люди не могли продолжать охотиться по-прежнему. С этой целью в конце июня отремонтировали лангбот, который осенью был сильно разбит волнами о скалы. Гарпунщик и пятеро гребцов заняли в нем места. У них был с собой очень длинный канат, сложенный должным образом, точно так, как при охоте на китов в Гренландии, один конец которого привязали к гарпуну, а другой держали на берегу сорок человек.

Они очень осторожно плыли к животным, стада которых паслись у берега в полнейшей безопасности. Как только гарпунщик ударил одно из них, люди на берегу стали тянуть животное к себе, а находившиеся в боте гребли к нему и своим поведением еще более его пугали. Как только оно немного ослабло, люди в боте вонзили большие ножи и штыки во все части его тела, пока оно, совершенно обессилевшее от потери крови, которая фонтанами била из его ран, при высоком приливе не было вытащено на берег для разделки.

Когда прилив отступил и ношу вытянули на сухой берег, мы отовсюду большими кусками срезали мясо и жир, которые с большой радостью отнесли в свои жилища. Часть поместили в бочки. Другую часть, особенно жир, развесили на козлах. Наконец-то мы избавились от всех забот о пище и оказались способны продолжать постройку нового судна, удвоив число работников.

... Поскольку все трудности разборки пакетбота и заготовления пищи были позади и поскольку для разнообразия мы иногда вытаскивали своими полусгнившими сетями столько рыбы, что одного улова хватало на восемь дней, мы — благодаря множеству рук, удвоенной энергии и постоянному дружескому подбадриванию лейтенанта Вакселя — значительно преуспели, и к середине июля готовый корпус судна стоял на стапеле. Остальное время до 13 августа было потрачено на изготовление такелажа, рангоута и мачт, кузнечные работы и на утомительное вытапливание смолы из старых канатов, а также на возведение помоста для спуска судна, что причиняло более всего неприятностей, поскольку нам сильно не хватало дерева и других материалов. Дерево для помоста носили отовсюду, с

самых удаленных участков побережья; помост закрепили, нагрузив на него пушки.

Другие возводили склад для материалов, которые мы оставляли на острове. Третьи строили печь и запасали сухари на дорогу. Некоторые готовили бочки (которые нужны были для плавания) с железными обручами и веревками, потому что эта работа осталась не сделанной ранее в Охотске. Некоторые разведывали дно моря. Никто не хотел сидеть сложа руки и не сидел — ведь все ближе и зримее для каждого становилась надежда на отплытие. Хотя желание добыть еще шкуры выдр вызвало у некоторых мысли о новой зимовке, они наконец, устыдившись, отказались от этого намерения.

8 августа все было готово к отплытию. Днем мы все помолились Богу, прося его об успешном спуске судна на воду (оно было посвящено Святому Апостолу Петру и названо его именем), и, завершив молитву, с Богом начали спуск.

Но, к нашему ужасу, судно осталось неподвижным. Своим весом оно давило на помост, который, очевидно, был построен слишком низким. Мы работали изо всех сил и, используя домкраты, подняли его так высоко, что смогли исправить ошибку с помощью нескольких толстых досок, подсунутых с боков между судном и помостом, после чего судно было благополучно спущено. Но к этому времени высокий прилив кончился, и завершение спуска пришлось отложить на следующий день, когда, с приливом, судно успешно спустили в море.

После этого мы трудились день и ночь. 11 августа установили мачту и закрепили вантами. Затем погрузили воду, провиант и багаж каждого.

Предварительно каждому пришлось письменно заявить, какой вес он хочет взять с собой. Все, что превышало разрешенный вес, оставили.

Во время погрузки судна плотники продолжали строить небольшую шлюпку, которую можно было бы разместить на палубе и использовать при крайней необходимости.

Провиант нашего судна состоял из 25 пудов ржаной муки; пяти бочек засоленного мяса морских коров; двух пудов гороха и бочки соленой говядины, которая уцелела даже при скудости нашего питания на возвратном пути из Америки. Кроме того, каждому выдали по четыре фунта масла. Многие, кто был экономен, сберегли из своего бедного провианта столько, что при отплытии смогли испечь полпуда сухарей и взять их с собой. Те же, кто прежде жил слишком хорошо, сушили мясо морских коров.

13 августа мы со смятением в душе в последний раз покинули свои жилища и взошли на борт судна. Оно должно было либо донести нас до

границ Азии и нашей любимой отчизны, либо, после стольких трудов, надежд и тоски, вынести по воле Всевышнего приговор нашему жалкому паломничеству. Когда мы все поднялись на судно, то впервые поняли, как заполнено его пространство и каким трудным поэтому будет плавание. Мы лежали друг на друге и ползали друг по другу. Свободнее всех было лейтенанту Вакселю, мастеру Хитро-ву, мне и сыну лейтенанта в узкой каюте. Остальные 42 человека лежали в трюме, столь заполненном бочками с водой, провиантом и багажом, что им едва удавалось разместиться между ними и палубой. На три человека постоянно приходилось два места, поэтому вся команда была поделена на три вахты. Но так как пространство было все же переполнено, мы начали выбрасывать в море подушки, постели и одежду, которые взяли с собой с берега.

Новое судно имело 36 футов по килю и 42 фута от носа до кормы.

Тем временем мы видели, как песцы на берегу обследуют наши жилища с величайшим ликованием и занимают их, словно свои; казалось, они были изумлены, что никто их не прогоняет, как обычно. Кроме того, они за один налет нашли множество остатков жира и мяса, которые мы им оставили для развлечения.

Утром 14 августа мы с особой молитвой просили Бога о помощи и поддержке нашего успешного плавания. Потом подняли якорь. Поскольку западный ветер помогал нам миновать юго-восточную оконечность острова, мы решили - хотя устье реки Камчатки и было вдвое ближе и наше судно едва ли могло выдержать осенний шторм - идти прямо в Авачинскую бухту. Мы плыли при слабом ветре и к вечеру достигли- юго-восточной оконечности нашего острова.

В тот день мы были в приподнятом настроении, потому что при ясной и приятной погоде шли мимо острова, где знали все горы и долины, по тропинкам которого столько раз с трудом взбирались в поисках пищи и по другим надобностям и на котором дали названия согласно разным обстоятельствам и событиям. Тем самым милость и милосердие Господни стали ясны всем, еще ярче напоминая, какими жалкими мы приплыли сюда 6 ноября, как чудесно нашли себе пропитание на этом голом острове и, несмотря на тяжкие труды, стали еще здоровее, крепче и сильнее.

Поздно вечером мы, благодарение Богу, отплыли так далеко, что находились против самой выступающей оконечности острова.

Перевели с английского и подготовили к публикации Е.СТАНЮКОВИЧ и А.СТАНЮКОВИЧ

3 «Вокруг света» №7