Вокруг света 1996-04, страница 29

С последним у меня был опыт, но, так сказать, только поверхностный: по цвету «бордэ» напоминает «бочковой кофе», а по запаху что-то вообще невообразимое, отдающее кислятиной. Делается он из ячменя, и, по-видимому, его следует отнести к разновидности пива. Амхарское национальное пиво «тэлла» и оромский «бырс» я пробовал, но попробовать «бордэ», тыквенные фляжки которого сурма принесли на рынок, я не рискнул. Однако сурма его попивали из фляжек с видимым удовольствием.

Как на мужчинах, так и на женщинах были надеты браслеты. Ручные браслеты они называют «чоле» и носят их как на запястьях, так и на предплечьях чуть выше локтя. Ножные браслеты называются «сиги». Их носят на щиколотках или на лодыжках под коленом. Вообще, браслеты — самое распространенное украшение у сурма, как, впрочем, и у большинства других африканских народов. Их надевают детям едва ли не с первых дней рождения. Браслеты бывают самой разной формы, но наиболее распространены — круглые и гладкие со слегка разомкнутыми концами и многовит ковые, спиралевидные, напоминающие короткую пружину. Последние предпочитают носить женщины. Мужчины, как правило, ограничиваются одним-двумя тяжелыми браслетами грубой работы. Женщины, в зависимости от состоятельности семьи или желания, надевают на каждую конечность по десять, а то и больше браслетов. В прежние времена, когда металл для изготовления браслетов был дорог и его приходилось выменивать у соседних племен за шкуры, мед или зерно, наличие большого числа браслетов, конечно, свидетельствовало о достаточно высоком положении обладателя и его богатстве. Теперь-то проблема сырья решается значительно проще. В качестве такового служит продающаяся на местном рынке дешевая металлическая посуда.

Помимо браслетов, сурма носят бусы из бисера или нанизанных на нитку мелко нарезанных разноцветных кусочков полого тростника.

Зачем они нужны — эти губные дощечки'

Но самое необычное и любопытное украшение женщин сурма, которое сразу бросается в глаза любому, — громадные губные дощечки. Когда я издалека увидел женщин с этими дощечками, мне показалось, что женщины показывают невероятных размеров желтые языки...

Сурма и некоторые их соседи — последние из племен, которые еще носят такие дощечки.

Когда девушка достигает брачного возраста, ее нижнюю губу протыкают и в образовавшуюся прорезь вставляют небольшую, гладко обструганную дощечку или пластинку из обожженной глины. Как только губа немного растянется, пластинку меняют на другую — большего размера, затем еще большего и так далее в зависимости от желания или, может быть, амбиций семьи. Наибольшего размера губные вставки, которые мне приходилось видеть, не превышали 20 сантиметров, но, говорят, что встречаются и побольше.

Причина, по которой, женщины сурма столь нещадно поступают со своей внешностью, мне, признаюсь, не известна. Ничего не знал об этом и Герси.

— Да наши люди и сами не знают, — признался он мне, — просто так принято, и все. Говорят, началось все, когда работорговцев боялись — не так уж и давно. Тогда молодые женщины специально себя обезображивали, чтобы стать менее привлекательными.

Другая версия, об этом я читал, связывает этот обычай с верой в порчу и сглаз. Злой дух проникает в человека через его естественные отверстия, особенно через рот. Поэтому в

обществе посторонних дощечка всегда вставлена, а если же встреча произошла неожиданно, то женщина должна закрыть рот рукой или приложить к нему пальмовый лист.

Традиционно величина дощечки символизирует общественный вес семьи и размер выкупа, который придется заплатить молодому человеку за право взять девушку в жены. Самые большие дощечки потянут на 50 коров. Таким образом, особо крупная губная дощечка как бы говорит за ее владелицу: «Бедных и малоимущих просят не беспокоиться!»

«Плачу 20 коров за жену»

Когда я спросил Герси о религии его народа, он ответил мне, что никакой религии у них нет. Возможно, он не понял моего вопроса и предполагал, что я спрашиваю о чем-то вроде тех больших церквей, которые он видел в эфиопских городах и селах. У сурма нет жрецов или профессиональных служителей культа, если не считать таковыми знахарей-колдунов.

— Ну а в буду вы верите? — спросил я его. Я имел в виду духа-оборотня.

— В буду верим, как в буду не верить!

На вопрос о том, верят ли они в загробную жизнь, мой информатор-сурма ответил отрицательно и добавил: «Умер — умер» (что следует понимать, вероятно, как «умер, и конец. Не о чем говорить»).

Больше я не стал допытываться у Герси, во что они еще верят, мне показалось, что эта тема ему чем-то неприятна.

Зато о брачных обычаях и традициях своего народа Герси рассказывал подробно и с видимым удовольствием.

Свадеб, как таковых, у сурма не существует. Жен просто покупают у их родителей, платя за них скотом (обычно от 10 до 20 коров за невесту). В оплату, подчеркнул Герси, идут именно коровы, а не быки. Стоимость такого стада составляет в Эфиопии целое состояние, и понятно, что далеко не каждый мужчина может позволить себе иметь жену, даже одну.

Хотя есть и такие, у кого имеется пять, восемь и более жен. Большинство же молодых сурма — холостяки. Количество жен и численность скота, таким образом, у сурма — главное мерило благосостояния.

Герси познакомил меня со своим соплеменником, молодым тридцатилетним сурма по имени Реге Олегулень. Я расспросил Реге о его семье (Герси переводил). Вот что тот рассказал.

— Я женат уже пять лет, и у меня только одна жена, за которую я заплатил ее отцу выкуп в 14 коров. Я думал, что собрать выкуп мне помогут родственники, но они мне не помогли, и, чтобы собрать необходимый выкуп, я несколько лет мыл золото на горных притоках реки Кибиш.

Его более молодому приятелю, имени которого я не запомнил, повезло меньше: тот мечтает о женитьбе, но пока не знает, когда ему удастся собрать выкуп. На фоне Реге и его приятеля пожилой, лет под 50, сурма по имени Кэнэ Са-бакэн выглядел настоящим королем. Он был счастливым обладателем пяти жен, одна из которых со своей младшей сестрой была вместе с ним в Маджи. Несмотря на свой маленький рост и довольно невзрачный вид, Кэнэ держал себя очень гордо и независимо. Он отказывался отвечать на любые мои вопросы и заявил Герси, с которым тоже держал себя очень покровительственно:

— Если этот белый хочет узнать о нашей жизни, пусть приходит к нам в селение, там все увидит.

Против этого возразить было трудно.

В конце концов, «король» милостиво разрешил мне сфотографировать — за плату! — своих женщин. При этом, несмотря на столь значительное в моих глазах состояние (я мысленно умножил пять жен на 20 коров и каждую корову на 200 долларов), он яростно торговался за каждый быр.

38

ВОКРУГ СВЕТА