Вокруг света 1996-09, страница 11

— Раньше скотные базары заканчивались петушиными боями, — рассказывает Край-нов. — Кровавое зрелище... Теперь запретили.

— А теперь перепела дерутся, — сообщают из компании, сидящей рядом. — Тут, в чайхане, только что драка была. Я ставил на Ахмета. А победил Шамши. Вон они сидят...

За дальним столом три старых узбека, увешанные медалями, бурно обсуждают перипетии недавнего боя. Их крохотные гладиаторы отдыхают, накрытые белыми платками. Старики охотно позируют Виктору Брелю, сняв платки с перепелов. На лицах Ахмета и Турсуна еще витает горечь поражения. Зато Шамши улыбается — он чемпион.

Все его так и называют, ибо перепел носит имя хозяина. Шамши поймал своего перепела в силки всего месяц назад. Но он уже успел выиграть десять схваток.

— Я могу его продать, — говорит Шамши. — За такого перепела дают хорошую лошадь. Мне уже предлагали. Я отказался. Конечно, лошадь — это лошадь Но ведь и чемпион — это чемпион.

Усто Мумин и другие

ашкент — очень современный город.

Но с какой бы силой не врывались сюда ветры цивилизации, им не удается разрушить национальные узбекские каноны.

Зачем, спрашивается, на том же Чорсу сохранился подлинно средневековый ремесленный цех? Затем, что никакая фабрика никогда не заменит искусного ручного труда. А именно в таком труде и заключена человеческая индивидуальность. Без этих мастеров немыслим узбекский рынок, здесь находятся их мастерские, здесь, на глазах у всего народа, они куют, режут, лепят, красят, пекут... И можно смело утверждать: работающий на рынке, передающий свое мастерство по наследству, всегда (насколько это было возможно) оберегавший свою независимость и в то же время законопослушный, знающий своего покупателя в лицо, узбекский ремесленник лучше любого экономиста понимает законы спроса и предложения.

Мастерские берут Чорсу в полукольцо Гигантской подковой они лепятся одна к другой, как бы подчеркивая свою цеховую связь, но оставаясь суверенными. Мастера окружены домочадцами — мужчины работают, дети помогают, женщины стряпают, подают чай, продают готовые изделия.

А вот молодой жестянщик Абдухаким работает пока один. В годы «перестройки» он решил сменить профессию: ушел с завода в подмастерья к лучшему на Чорсу жестян-

12

шику Азизу. Недавно, получив звание усто, купил мастерскую

— Я уже нашел свою клиентуру, — говорит Абдухаким. — Сейчас многие в Ташкенте строят собственные дома, вот я и сообразил — чем заняться: делаю водостоки и дымоходы. В магазинах их нет, может, невыгодны такие вещи для большого производства?...

Самая большая мастерская - у кузнеца Мумина. И товар у него самый ходовой.

Ширма резчика по дереву Сирожеддина Рахматуллаева — из «Тысячи и одной ночи».

ВОКРУГ СВЕТА