Танкомастер 2000-03, страница 43

Страна послала на войну 18—19-летних ребят, и сколько же в их поступках наряду с проявлением мужества было мальчишества! Вот и сержант Ля-бин. получив контузию, отказался отправиться в госпиталь, опасаясь того, что после лечения его могут направить для дальнейшего прохождения службы в другую часть. Конечно, дружба, скрепленная огнем, ни с чем не сравнимое боевое товарищество — можно ли этим разбрасываться?

Отлежавшись, командир вновь вернулся в экипаж и продолжал заниматься ратным делом.

Однажды из проходящей по шоссе колонне афганских машин неожиданно повернул в сторону «зеленки» грузовик с прицепом. С первого же выстрела танкисты подожгли его. Оказалось, что «духи» пытались увести машину со свечами зажигания для автомашин — груза для Афганистана почти бесценного. Нашим ребятам стало жаль такого груза, и двое танкистов под огнем противника завели к прицепу буксир, а их командир прикрывал их из крупнокалиберного пулемета ДШК. Нужно сказать, что. находясь за броней, танкисты чувствуют себя уверенно. Этот же пулемет установлен на башне, вне защиты, и когда ведешь из него огонь, слышно, как визжат вражеские пули, отражаемые башней... За этот эпизод экипаж танка был представлен к правительственным наградам.

Скоротечен бой. Но то, что пересказывается несколькими словами, может в реальном времени длиться долгие минуты. Все это оттого, что непосредственные участники боя не могут замечать мелочей, отдельных эпизодов, ведь они заняты делом. И все пролетает как один миг, это называется «горячка боя». Представьте себе ограниченное пространство танка, задымленность в башне от работы пушки, грохот выстрелов, рокот мотора, радиопереговоры, отточенные до автоматизма движения членов экипажа... После одного из боев, где после массированного нападения мятежникам все-таки удалось поджечь четыре машины «Урал» в про

ходящей в Саланге колонне, сержант только после боя заметил, что в их танк попали сразу две гранаты, выпущенные из гранатомета. В таком мастерстве чувствовался почерк наемников или иностранных инструкторов, с которыми танкистам уже приходилось сталкиваться. В одном из выходов «на боевые», который проводился невдалеке от печально известной Пандшерской долины, в ходе боя оказались выведенными из строя все триплек-сы — приборы наблюдения. Хорошо обученные снайперы пытались оставить танки без «глаз». Ох и ругался же после возвращения на базу прапорщик, отвечающий за .материальное обеспечение танков! Кстати, при выходе на боевые операции танкисты обычно, быть может, из суеверия, закрывали сетками номера танков — чтобы «духи» не знали своего конкретного обидчика. Экипаж Лябина этой традицией пренебрегал — они свой бортовой номер «316» никогда не прятали. Не боялись смерти? Нет. конечно, боялись, но они уважали свой профессионализм и демонстрировали таким образом уверенность в себе.

А смерть... Невозможно ведь научиться воспринимать ее обыденно, тем более когда она касается самых близких друзей. С Сергеем Шацким сержант Лябин был одного призыва, оба были командирами танков, несущих боевое охранение на выносных пунктах. В один из вечеров, вернувшись с дороги на опорный пункт, они за ужином завели «дембельскую» беседу — о скором увольнении, о том, как совсем скоро будут жить дома... И вдруг Сергей попросил «в случае чего» обязательно зайти к родителям, к девушке, которая его ждала. Попросил неожиданно, как будто что-то предчувствовал. Ночью танкистов подняли по тревоге и отправили в засаду — блокировать мост, на котором в приборы ночного видения рассмотрели движение. Сергей попал в дозор выходящего в засаду подразделения, а «316» получил приказ прикрывать отряд из пулемета, распола

3. Советский танк Т-62, подбитый в бою прямым попаданием из гранатомета. Республика Афганистан, провинция Парван административный центр Чарикар, 1985 год. (фото из архива клуба «Долг», г.Москва)