Юный Натуралист 1956-06, страница 31

Не съест, просто наступит —» и в лепешку, как танк таракана!»

Все дело было в том, двинется эта бронированная гора мяса дальше — тогда я погиб — или повернет.

Кровью, хлынувшей от сердца, била мне в голову одна мысль:

«Рвануться! Вскочить и бежать, бежать без оглядки!»

Но я не мог пошевелить и пальцем.

Чудовище тоже не двигалось.

Одно было живое во всем моем теле, способное шевелиться, — глаза. И усилием я заставил их посмотреть по сторонам.

Видения, одно другого фантастичнее, поразили меня: весь лес был полон движения, невиданной, невозможной жизни!

Мимолетно, как на киноэкране, проносились у меня перед глазами чудовищные образы страноящеров древней эпохи Земли. Прошел, подпираясь хвостом, извиваясь гибкой змеиной спиной в десять метров длиной, деинодон. Тяжеголовый, зубастый и с тонкими передними лапками, такими крошечными, что он не мог бы дотянуться ими даже до собственного рта.

Показалась между деревьями маленькая головка гигантского, похожего на холм, диплодока, и долго еще по земле тянулся его мясистый хвост.

И чем дальше я смотрел по сторонам, насколько мне позволяла неподвижная шея, тем фантастичнее, тем кошмарнее представали передо мной чудовища. Тут был и живой, с оскаленными зубами, скелет эдафозаура с горбатым частоколом костей на спине и под грудью. И согнутый дугой, как подъемный кран, тяжеловесный моноклон с громадным рогом на носу и острым горбом на затылке. И совсем уж невероятный птеронодон с нелепой треуголкой вместо головы, небольшим тельцем и огромным крылом, натянутым на гигантский палец руки. Этот летающий ящер неуклюже поднялся в воздух, отчаянно махая крыльями, но тут же грузно свалился в лес.

Все эти дива то появлялись передо мной, то внезапно исчезали иногда самым фантастическим образом: вдруг отрывались от земли и уносились за вершины деревьев, куда-то в небо.

Все эти звери набрасывались друг на друга и бесстрастно пожирали один другого.

Я успел подумать:

«Страшно жить в этом мире, где еще нет людей!»

И я опять перевел глаза на стегозавра.

Он все в той же омертвелой позе висел надо мной, перевалившись через груду поваленных деревьев.

И вот вдруг далеко-далеко за ним в небе я заметил маленькую точку. Она двигалась, легко летела. И оттуда, с неба, донеслась до меня песня. И какая песня! Страстный, светлый, веселый каскад музыкальных звуков.

Сердце затрепетало во мне, и весь я вспыхнул радостью: птица!

Это крошечное существо, трепеща крылышками, поднималось все выше в небо, все громче звучала его чудесная песня — песня радости, песня освобождения от страшного, исчезающего внизу холодного мира, песня света, любви и свободных просторов.

Впервые тогда пришла мне в голову простая мысль: ведь с птицей, только с птицами родилась на свет радость! Птицы первые по-настоящему овладели беспредельным океаном воздуха, ушли от пригнетавших к земле необходимостей и первые из всех животных на земле запели. Нет такого, как у них, голоса ни у кого на земле. И человек, родившись, запел, подражая им, птицам.

И мгновенно исчезло наваждение, и я пришел в себя.

Перед самым моим носом на кучке травинок и соломинок, похожих на крошечные деревца с заостренными к концу безлиственными ветвями, сидело насекомое-цика-делька с острыми щитами на спине, цика-делька, удивительно напоминающая страноящеров юрского периода — стегозавров.

За речкой над селом всходило солнце, уже не белое: золотое наше солнце, вышедшее из тумана.

Высоко над вырубкой пел-заливался лесной жаворонок — юла. В каждой ноте его прекрасного голоса звучало: существует мир, существую в нем я, маленький, крылатый, и жить в этом мире чудес прекрасно!

Восторг охватил и меня.

Я вскочил. Я запел без слов, сам не знаю что.

Вот какие странные шутки играет иногда с нами наш переутомленный мозг. Вы уж, конечно, догадались, что накануне сдавал я зачет по палеонтологии — науке о вымерших . существах, миллионы лет назад населявших нашу Землю.

31