Юный Натуралист 1970-05, страница 16

14

писатель-натуралист прошлого века А. А. Черкасов, непревзойденный знаток охотничьей фауны Восточной Сибири.

«Интересно видеть, как кабарга, прыгнув вниз с какой-нибудь нависшей скалы на другую, картинно поджав под себя ноги, летит над ужасной пропастью, на дне которой обыкновенно невидимо бежит и журчит горная речушка. Право, невольно испугаешься за несчастную, так и думаешь, что вот-вот сейчас она треснется о высунувшийся углом камень и расшибется вдребезги. А не тут-то было: глянешь — она как раз уже стоит на том самом камне всеми четырьмя ножками вместе, весело повертывается и бойко глядит вверх, как бы сама удивляясь, откуда она без боязни соскочила, или заглядывает вниз, в преисподнюю, как бы измеряя глазами ужасную пропасть и рассчитывая на новый удачный прыжок».

Да, зоологи не баз оснований утверждают, что кабарга бегает со скоростью сайги, прыгает с уверенностью горного козла и лазает по скалам со смелостью и ловкостью серны.

Природа одела кабарожку в легкую шоколадно-бурую, слегка пятнистую шубку. Можно пройти в двух шагах от затаивше" я в камнях или буреломе кабаре •, если у нее выдержат нервы и он не шелохнется, не заметить ее. Мех животного очень плотен. Отдохнет кабарга на снегу — и не оставит после себя, как косуля, марал или изюбр, подтаявшей лежки.

В другой раз я встретился с кабаргой в саянском «коридоре», там, где могучий Енисей, прорезав горные хребты, прокладывает себе дорогу к океану. Наша лодка, медленно покачиваясь на крутой енисейской волне, плыла мимо поросших редким лесом скалистых берегов. Вдруг Серко, сидевший на носу, забеспокоился, встал и, устремив вперед свою волчью мор

ду, заскулил. Схватив бинокль, я начал обшаривать скалы, затем берега и, не найдя ничего интересного, перевел взор на широкую гладь Енисея. Среди волн, пересекая нам дорогу, плыло какое-то животное. Мы быстро догнали неизвестного пловца. Это была кабарга. Зверь ,заметался, не зная, куда плыть. Пустотелый и довольно длинный волос шоколадной шубки легко, словно надувной резиновый костюм, держал ее на воде. Вылавливать кабарожку мы не стали. К вящему неудовольствию Серко, мы запустили мотор, и вскоре кабарга скрылась за очередным енисейским поворотом.

Кабарожки ведут оседлый образ жизни. У каждой из них свой участок захламленной тайги, свои россыпи и спасительные скалы. Бесчисленные дороги-тропинки прокладывает зверь по своим владениям, используя упавшие деревья, валежины и колодины. Зимой они возвышаются над снегом, и кабарожке не приходится барахтаться в сугробах, когда она обходит свои владения.

На тропках в определенных местах — «уборные». Кабарги строго придерживаются правила — пользоваться ими при всех обстоятельствах. Эта биологическая особенность помогла охотоведам вести учет кабарги в бесснежное время. Зная, что у каждой кабарожки три-четыре таких «туалета», можно подсчитать, сколько зверей живет на том или ином участке тайги.

В начале зимы к кабарожкам приходит пора любви. Потеряв былую осторожность, носятся по тайге обезумевшие от любви клыкастые кавалеры. Стараясь добиться внимания своих подруг, они показывают им искусство владения холодным оружием.

Самцы сражаются часами, нанося друг другу глубокие раны, а скромные самочки равнодушно наблюдают за перипетиями турнира и спокойно щиплют мох со стволов деревьев.