Юный Натуралист 1970-05, страница 20

18

ная медведица. Ее большое лохматое тело было худым Для этого времени года. Медведица была ржавой, как обгоревший кирпич, в ее космах торчали репьи и сухие листья.

Старик и медведица стояли и смотрели друг на друга. Старик вдруг почувствовал, что страх перед полицейским уходит, но не испытал никакого облегчения. Он потонул в другом, диком и первобытном страхе, который в одно мгновенье согнул его, сделал меньше ростом. Зверь уловил это невидимое мгновенье и, неестественно подогнув лапу, сократил расстояние еще на шаг.

«Сейчас бросится, — подумал старик. — Вот уже приготовилась. Если уж не повезет, то не повезет. Ей легко будет — я стар, что я могу сделать».

Медведица не бросалась. Она продвигалась потихоньку, как улитка, вперед, молчала, смотрела в сторону и немного вниз.

«Пырну-ка я тебя ножом, дрянь ты такая! Может, у меня кости и старые, да душа не постарела. Ножом прямо в жи--ют, как только поднимешься. Если уж мне уждено помирать, то и ты тоже не останешься в живых!»

Медведица как-то странно кривила левую лапу, пускала слюну, которая нитью тянулась с языка, и ничего не предпринимала.

«Нажрешься мной, как в праздник, черт бы тебя подрал. Хоть одно доброе дело сделаешь — избавишь меня от постоянного беспокойства. И от страха. Правда, мог бы я еще пару раз ребят покормить... Ну прыгай! Прямо в пуп пырну ножом, так и знай. Решил я дождаться своего поезда».

Он незаметно достал нож, чувствуя, что сердце бьется, как в те далекие, молодые годы. Медведица сжалась, как пружина, раскрыла пасть, и сквозь ее желтые зубы прорвалось слабое, короткое рычание. Старик в упор посмотрел ей в глаза. Посмотрел на лапу, которой она так неестественно двигала, и увидел большой нарыв, в середине которого чернела колючка,

«Помоги мне, — как бы говорили налитые болью красноватые глаза медведицы.— Ты человек, ты сможешь».

Старик тихонько одной рукой потянулся к приподнятой лапе. В другой руке он сжимал нож. Как только он прикоснулся к медведице, она опустилась на землю. Старик положил нож на землю, ощупал нарыв и нажал. Медведица зарычала, дернулась, но затем опять протянула ему лапу.

— Осторожно, старая, — говорил он ей, выдавливая гной. ■— Только осторожнее, чтобы мы не поссорились. Видишь, в чем дело-то.

Когда все было кончено, старик достал из кармана тряпицу и перевязал лапу. Погладил ее. Медведица лизнула его в ногу и посмотрела умно, как человек.

— Ну, — сказал он, — топай!

Медведица, казалось, поняла его, нагнула голову и, издав тихий горловой звук, исчезла между вековыми раскидистыми елями.

Через неделю старик проходил по тому же месту. Остановился передохнуть, положил сумки на землю. Вспомнил о медведице, улыбнулся и в этот момент услышал какой-то шум. Ему хватило минуты, чтобы спрятать сумки под хвою и отбежать на несколько шагов. Сейчас никак нельзя, чтобы его поймали. Он нес целых десять буханок, белых и пышных, и, кроме них, круг сыра, сало и аспирин. В его воображении в который уж раз разыгралась встреча с жандармами.

Он увидел медведицу, узнал ее. Она посуетилась в десяти шагах от него и потом скрылась в лесу. Старик вынул сумки и продолжил путь. На том месте, где только что была медведица, лежала большая колода, полная прозрачного пчелиного меда.

— Мне это, — произнес старик. — В благодарность!

Он нагнулся, лизнул мед, и необыкновенная сладость разлилась по всему телу. Старик расчувствовался, ему хотелось смеяться, плакать, но сейчас он не мог себе этого позволить, он должен был скорее идти дальше. Его ждали.

— Большой привет вам от моей приятельницы, — скажет он парням. — Она себя чувствует хорошо, лапа у нее в порядке, посылает вам немного меда!

Вот смеху-то будет! В прошлый раз парни не поверили, но сейчас он удивит их еще больше. Ничего, пусть они ему опять не поверят. Потом, когда придет время, он приведет их на то место, и кто знает, может быть, они опять увидятся с медведицей. Люди, действительно, чаще верят выдумке, чем истории, случившейся на самом деле

Старик торопился подняться в горы. Он не чувствовал тяжести сумок, а ноги не уставали, как и пятьдесят лет назад, когда в этих же местах он мальчишкой пас коз. Он спешил, как старый допотопный паровозик, который должен куда-то прибыть вовремя.

— Стой!

Старик не поверил ушам.

Кровь застучала в висках, и ворот рубашки стал тесен. Все-таки он успел рассмотреть направленные в его сторону стволы винтовок. Он четко представил все, что сейчас произойдет. Он поднимет медленно руки, его схватят, будут мучить, и потом он поведет их совсем в другое место. Он скажет, что получил записку, но не знает, кто ее подбросил, а в ней написано, чтобы он отнес то-то и то-то туда-то и туда-то. Записку выбросил. Боялся,