Юный Натуралист 1971-01, страница 8

6

Запах прелых листьев и отсыревшей коры смешивается с терпким ароматом хвои. Светом дышит вокруг березняк, золотясь поредевшими листьями. Пестрой змейкой вьется тропа меж могучих седовато-оран-жевых сосен. Их стволы стоят точно колонны, подпирая небо мохнатыми кронами. Вдруг слева послышался шорох. Я обернулся. Что-то рыжее мелькнуло в кустах. Лиса! Но против ожидания на чистолесье показалась косуля. Почуяв меня, она застыла в испуганной позе. Повернув голову, увенчанную маленькими рожками, и поводя растопыренными ушами, косуля смотрела в мою сторону, пытаясь дознаться, кто ее потревожил. Сделав несколько шагов, она нагнула голову, чтобы отщипнуть пучок травы, и тотчас подняла ее, озираясь вокруг. В лучах утреннего солнца ее шерсть сверкала ярким пламенем на темном фоне увядающей зелени. Успокоившись, косуля принялась за свой завтрак, и я долго наблюдал за ней, пока она, словно призрак, не растворилась в желто-зеленой чаще кустарника.

Тропа завела меня в какой-то удивительно сказочный лес. Кудрявые шапки деревьев плотным пологом закрыли сюда доступ солнечному свету. Лишь кое-где пробивались его редкие пучки, словно лучи прожекторов, освещая своды таинственного замка. Земля, покрытая перегноем листвы, источала острый запах гнили. Все чаще стали попадаться разбросанные вдоль и поперек хлысты поваленных деревьев. Подойдешь, ударишь ногой — и рассыпаются в прах их трухлявые стволы-великаны. Иногда путь преграждают гигантские паутины корневищ вывороченных с землей елей.

И в этом царстве хаоса и мрака то здесь, то там масса удивительных грибов. Огромные колонии опенков облюбовали обветшалые пеньки. Кому не хватает места здесь, лезут повыше, на корни, а то и на деревья. Еще выше всякие там трутовики, плотные и крепкие, что камень. Но попадаются и неженки. Пальцем чуть дотронешься, а они дрожат. Оттого так и называются дрожалками. И растут они друг над другом целыми ярусами, окрашенные в теплый ярко-желтый цвет. Одни по форме ну прямо коралл, другие — что разрезанный кочан, только листья их потолще да покрупнее.

Долго шел я по этому, казалось, безмолвному лесу, любуясь удивительной фантазией природы.

Постепенно деревья начали редеть, и я вышел к лесному озеру. Тростник густо подступал к берегам. Стоило подойти поближе, как все пришло вдруг в движение. Тяжело отрываясь от воды, в воздух под

нялись стаи уток. За ними бросились наутек долговязые цапли и, немного покружив, опустились на почтительном от меня расстоянии. А чуть поодаль, где уступом вклинивался лес, стоял загадочный треск и шорох. Я стал осторожно подкрадываться. Показались очертания крупного зверя. Огромный кабан бороздил дерн своим длинным рылом, словно плугом. А рядом копошились годовики поросята. Они настолько были увлечены своим занятием, что не заметили моего приближения! Но вот под ногой предательски хрустнула ветка, и стадо с шумом бросилось в чащу. Прошло несколько секунд, и все смолкло. Лес опять погрузился в свою первозданную тишину. А я шел все дальше и дальше, готовый каждую минуту к новым встречам с многочисленными обитателями Пущи.

Был уже полдень. Шагая перелеском, я вздрогнул от неожиданности и остановился. Впереди меня стоял зубр. Не делая резких движений, я попятился назад. По крытый темно-коричневой шерстью зубр казался огромным выворотнем, обросшим мхом. Он не шевелился, глядя на меня своими маленькими глазами, равномерно помахивая то в одну, то в другую сторону упругим хвостом. Неподалеку лежало стадо. Разрыв копытами песок, звери отдыхали, защищаясь от докучливых насекомых. Одни периодически переворачивались, давя их под собой, другие, уткнув морду в землю и глубоко дыша, клубами поднимали пыль. Я смотрел на этих животных и мысленно представлял картины далекого прошлого земли, когда среди гигантских папоротников, хвощей и вековых деревьев бок о бок с зубрами бродили мамонты и носороги.

Давно исчезли мамонты, вымерли длинношерстные носороги, многое изменилось в природе. Не изменился только зубр. Он такой же, как и тысячи лет назад. Могущественный, как сама земля, и древний, как ее заповедные недра.

Спрятавшись за стволом дерева, я долго наблюдал за этими живыми реликтами. Спустя некоторое время зубры стали подниматься и неровным строем разбрелись по лесу. Одни выискивали среди обильного разнотравья какие-то лакомства, другие предпочитали сочные листья ясеня и осины. Подхватив языком ветку дерева, словно петлей, звери ловко снимали с нее листья. Обглодав побеги, зубры принимались за кору, так же ловко срезая ее даже с самых тонких веток. Медленные, размеренные движения были под стать этим могучим животным.

Но я-то знал, что, несмотря на кажу шуюся неуклюжесть, зубр отличается не