Юный Натуралист 1972-09, страница 14

ЗОЛОТАЯ КОСА

Он так и называется, этот поселок, — Рыбачий. Из-под островерхих черепитчатых крыш одноглазо выглядывают круглые корабельные иллюминаторы: пусть в чердачном полумраке вялятся, наливаются янтарным жиром в косом снопе солнечных лучей золотые гирлянды лещей. И под порог брошен тут не полосатый домотканый половичок, а кусок отслужившей свой век мелкоячеистой сети. Таков Рыбачий. Сети увидишь здесь на каждом шагу. Ненужные — на футбольных воротах, над цыплячьими загонами-ангарчиками, чтоб схорониться от вражьих вороньих налетов. Те, что пойдут еще в дело, аккуратно развешаны на штакетниковых заборах или просто расстелены на траве. Пахнет теплым заливом, просыхающими снастями, смолой. Лагуна начинается прямо за огородами. Идешь сквозь терпкий дух желтеющих укропных зонтиков, ленивую неподвижность колокольчатых столбиков наперстянки. После ласковой прохлады гусиной травы песок вдруг обжигает. Он не хрустит привычно под босой ногой, а как-то звонко поскрипывает, словно только что вымытые волосы. Микроскопически мелок и отборно чист песок Куршского залива. Золотой песок золотой косы.

Случаются дни, когда вода в заливе неподвижна, как на предутреннем озере. Вдоль темной полосы прибрежья зелено курчавится ольшаник, отважно лезет в гору сосновое криволесье. И над всем этим, словно ситная краюха на капустном листе, — дюны.

Почему дюны? Кочующие песчаные горы пустыни зовутся барханами. В слове этом слышны хрип пересохшей гортани, скрип раскаленного песка на зубах. Совсем иное — дюны. Дюны. Слышите нежный тихий звон? Нет? Тогда поднимитесь на песчаный гребень.

Прохладен и упруг под ногой влажный песок. Узенькая кромка залива что тропинка. И нельзя не стать на этой тропе следопытом. След человека редок. Зато экое раздолье птицам и заповедному зверью!

Выбросит на берег обессилевшего окуня—и сколько крестиков-звездочек наставят вокруг проворные пичуги, сколько кружев наплетут! Четкие оттиски оставили на песке копытца косули: видно, спустилась напиться пресной заливной воды. Привереды зайцы, говорят, предпочитают солоноватую воду Балтики, благо до нее рукой подать. Что ж, им виднее!

Прибрежные заросли ольхи туго набиты комариным гудом. Перевязанными в узлы шнурами распластались по горячему песку колючие побеги ежевики. Крохотные лилово-желтые цветки анютиных глазок, лакированные листья мать-и-мачехи да чесночно сочные пучки настырной осоки по прозванию дикий овес — ничто больше не решается выйти из-под спасительной лесной тени на борьбу с песком.

Но оборвется последний зеленый мыс — и ударит в глаза неразбавленной желтизной. Полого нарастая с запада, вздымается над заливом гигантская песочная насыпь и, вдруг обессилев, круто сползает к воде. Подняться на дюну можно только по седловине. И не потому, что не хватит сил одолеть крутизну напрямик. Спрессованный ветром и временем песок вовсе не вязок и осыпчив. Прямое восхождение от залива воспрещено: каждый ваш след может стать источником сухого песчаного ручейка. Эти