Юный Натуралист 1972-09, страница 4

нас называли, — все время жили ожиданием таких походов.

«Айда на острова!» Это значило: прихвати с собой ломоть хлеба, бутылку молока — и к лодке. Вот они, енисейские острова!

Густые заросли ивняка, пружинящий ковер хвойного бора, всплеск рыбин в небольших озерцах. Здесь становились мы «Робинзонами», здесь приходили первые открытия.

Медуница, оказывается, могла «играть в прятки» — быть то розовой, то фиолетовой, то синей. Маленькие пичужки, завидев хищника, смело вступали в бой, отгоняя его от своих гнезд. С зеленых сосен проливался вдруг «серный дождь».

Поражала сила ракушки-беззубки, створки которой невозможно было раскрыть. Удивлял походный строй мальков, словно по команде разом разворачивавшихся в любую сторону. Трудно было не залюбоваться оранжевыми бубенцами веселых жарков.

Новые походы — новые познания. Вскоре мы уже учили других ребят, своих однокашников, водили их заветными тропами.

Нет, не все из нашей шестерки связали впоследствии свою судьбу с биологией, но каждого эти встречи с природой сделали щедрее, богаче.

Когда я бываю в Минусинске, обязательно захожу к Гене Костромину. Теперь он инженер, работает на заводе. Но с какой гордостью показывает свои цветы! И мне приятна эта его гордость, счастливая одержимость. Значит, живет, не угас еще в нем огонь доброго кудесника.

А он, этот святой огонь поиска и познания, и вправду горит долго, горит вечно.

Недавно на нашей юннатской станции стал я невольным свидетелем горячего спора. Девочки-экскурсантки, которых много бывает у нас в гостях, не могли определить цветы.

— Да это ж купавки! — запальчиво говорили одни.

— Так те желтые, а здесь оранжевые, и куст весь цветами усыпан, — убежденно возражали другие.

Пришлось объяснить, что перед ними азиатские купальницы, или, по-сибирски,

жарки. Сегодня цветы эти нередко встретишь в московских дворах, парках, скверах. И все они вышли отсюда, с коллекционного участка.

Когда-то рос здесь один-единственный кустик. Прислали его с енисейских берегов. Что станет с ним, загорятся ли яркие огоньки, никто точно предсказать не мог. И жарки загорелись.

Я был уверен в этом, не признавался только, как дороги мне сибирские новоселы. В них и ширь бескрайняя, и крик чаек над водой, и смолистый запах высоких сосен — словом, мое детство.

Возможно, некоторые возразят: «Хорошо, конечно, если есть поблизости заветные острова или леса непроходимые. А как быть ребятам, которые живут в больших городах?»

Что ж, послушайте еще одну историю.

Началась она в 1948 году. Тогда группа московских юннатов побывала на родине Ивана Владимировича Мичурина. А не попытаться ли вырастить в Москве абрикосы? Из главного сада страны привезли ребята двадцать косточек сорта Товарищ. Сначала удалось вырастить только четыре деревца. Два из них погибли, остальные дали плоды.

Что это были за абрикосы! Кислые, маленькие, будто лесные орехи. Отобрали самые лучшие, вновь высадили в землю. Был второй урожай, затем третий, четвертый. А в 1964 году юннаты заложили уже целую плантацию — около ста деревьев. Она и сейчас одевается по весне в бело-розовое облако цветения, а прошлой осенью дала рекордный урожай. С некоторых деревьев собрали ребята по 40 килограммов сочных плодов. Теперь Московский юннат, такое название получил наш абрикос, пожалуй, не уступит по вкусу своим южным собратьям.

Не одно поколение юннатов ухаживало за деревьями. Взрослели, уходили в большую жизнь одни, на их место заступали другие. И все они были настоящими кудесниками. Приходите взглянуть на наш уникальный сад — и вы убедитесь в этом.

Наивный, быть может, восторг школьника, удачно проведшего первый опыт на кро