Юный Натуралист 1972-09, страница 56

54

ЧИК-ЧИРИК

Стол на четырех столбиках под большой яблоней. Он был давнишний и потемнел. Дедушка Гусенич решил его обновить. Он налил в консервную банку голубой краски и принес две кисточки. Одну мне, другую себе. И мы стали малярничать.

— Что же ты, а? ■— поглядел на мои руки дедушка Гусенич. •— Все пальцы вымазал.

Я хотел обтереть их о траву — и не успел. С яблони упал маленький воробушек. Я взял его и положил на ладошку. Он барахтался, топырил короткие крылышки, но махать ими еще не умел.

— Видать, бойкий, — взглянул на него дедушка Гусенич. — Смелость таких оперяет быстро.

Через неделю воробушек уже летал. На спинке у него виднелась голубинка. Краска от моих пальцев, которыми я его измазал, еще не отмылась, и я птенчика узнавал сразу.

Мне захотелось с ним подружиться. Я рассыпал около крыльца горстку пшена. Воробушек слетел с ветки, клюнул — и зачирикал.

— Дедушка Гусенич, воробушек стал чирикать, — просиял я от радости.

Мы подружились с птенцом. Я выбегаю каждое утро на крыльцо, крошу остатки каши или хлеб и торопливо повторяю:

— Чик-Чирик!.. Чик-Чирик!..

Воробушек тут как тут! Теперь он стал

прилетать не один, а со своими братишками. Все они озорники. Вырывают друг у друга из-под носа хлеб, дерутся... Самый же забияка из них Чик-Чирик. Он что-нибудь да натворит.

Сегодня взял вот и сел на колпачок железной трубы. Она выходит из окна нашей кухоньки. На нее надето колено. А вверху — колпачок. Он вроде грибной шляпки.

Чик-Чирик сел на него и зачирикал на

весь сад.

Воробушки не успели переглянуться — Чик-Чирик был уже в трубе. Темнота охватила его со всех сторон. Он долетел до изгиба трубы, ткнулся в сажу и задрожал. И перепугался еще больше. Потом заметался в трубе и плаксиво зачирикал: «По-мо-ги-те!.. Не вы-ле-зу!..»

Воробушки-братишки скачут по железному колпачку и не знают, что им теперь делать. Чик-Чирик зовет их на помощь, а им самим страшно. Кружатся около трубы, кричат: «Мы тебе говорили!.. Мы тебе говорили!..» — а в трубу прыгать смелости у них не хватает. Старая воробьиха услышала их крик, подлетела — и ахнула.

Я тоже голову вверх. А воробьи кричат и все время заглядывают в трубу. Подбежал я к трубе, прислушался, а в ней Чик-Чирик плачет. Я бросился со всех ног в дом и закричал:

— Дедушка Гусенич, Чик-Чирик в трубу провалился!..

Он вошел в кухню и открыл в печке дверцу. В трубу хлынул свет. Чик-Чирик метнулся к дверце и вылетел. Покружился с перепугу под потолком, потом в окно — и на ветку. Сел и зачирикал: «Смотрите, какой я смелый!»

«Кто это такой черный? — спрашивают воробушки свою мать. — Чумазый, а чирикает как мы».

«Ваш братишка», — сказала старая воробьиха.

Потом подлетела к нему и стала его ругать — расчирикивать. Ругает, а сама рада... Молодые воробушки подпорхнули к своему братишке, спрашивают наперебой: как там, в трубе, и как он из йее выбрался.

Чик-Чирик позабыл даже про былой страх. Нос задрал и хвалится: «Смотрите, вот я какой смелый!»

Дедушка Гусенич усмехнулся, погрозил ему пальцем и сказал:

— Разумная смелость города берет, а озорство до добра не доводит. Помолчал бы да отряхнулся от оажи.

Чик-Чирик прикусил язычок — ив кусты! Второй раз в трубу он лезть уж не собирается.

Г. БАЛДИН,