Юный Натуралист 1972-10, страница 52

51

ны на север, в Уральск, и на юг, в Гурьев, к берегам Каспия. Путь неблизкий, километров пятьсот, а кому-то, может, и больше. В поселках по дороге шоферы делали остановки — подкрепиться, переночевать под крышей. В нашем тоже: удобно, как раз на полпути. Нередко заезжали и к хозяйке, у которой мы квартировали.

Мурка всем нравилась. Всяк норовил подхватить ее на руки, приласкать, погладить по пушистой шерстке. Угостить кусочком мяса, рыбы, колбасы.

В канун Нового года пришла от отца телеграмма. Он сообщал, что приехать сможет не раньше чем весной, получено дополнительное задание.

В тот же день случилась еще одна неприятность. Исчезла наша Мурка. Бывают такие несчастливые дни!

Я обошел вокруг дома, долго звал ее. Заглянул к одним соседям, к другим. Обследовал ближние улицы. Мурки нигде не было, никто ее не видел.

Что ж такое могло с ней стрястись? Я гадал и так и эдак, но путного объяснения найти не мог. Ясно было одно: уйти, убежать Мурка не могла. Значит, с ней случилась беда.

Утром постучалась хозяйка. Зашла поздравить нас с Новым годом.

Потом сказала приветливо:

— У меня аккурат самовар поспел. Пойдемте чаевничать. — Оглянулась. — А где ж ваша Мурочка?

Мы попечалились. Хозяйка всплеснула руками. Лицо ее сразу же омрачилось.

— Украли! Не иначе кто-то из шоферов увез.

Трудно, просто невозможно было в такое поверить. Ведь это безжалостно, это жестоко.

И я все чего-то ждал, на что-то надеялся. Бродил как потерянный по поселку, заглядывал во дворы. Чудилось: вот сейчас, сию минуту выскочит откуда-нибудь моя Мурка, кинется радостно навстречу, привычно вскарабкается на плечо. И все рассеется как наваждение, как дурной сон.

Долгие зимние вечера стали казаться еще томительнее, длиннее. Шалые ветры метались по степи, злобно, с воем и свистом набрасывались на поселок, секли песком и снегом. Ничего не хотелось, даже читать.

...Это случилось через полмесяца. Подсчитали потом — ровно через пятнадцать дней.

Перед вечером — мы были дома — к нам заглянула хозяйка.

— Какой-то кот приблудный у ворог. Мяучит, не уходит. Не осталось ли супчика? Покормить.

Не знаю почему, но глянуть на приблудного мы вышли вместе с мамой.

Кот этот — как только жизнь в нем держалась, шкура да кости — стоял на трех лапках, четвертую поджимал и сипло, про-стуженно подавал раз за разом голос. Завидев нас, несчастный кот вдруг весь напрягся, крупно задрожал, поковылял навстречу, мяукнул громко, надрывно, до боли знакомо.

— Мурка! Это же Мурка!

А Мурка уже терлась об ноги—о мамины, о мои, глядела нам в лица ввалившимися глазами.

Я внес ее в дом на руках. Она была легкая-легкая. Мы поили ее теплым молоком, сварили для нее суп. Положили у печки. Укрыли старым, мягким платком.

Бедная Мурка! Что'ж такое с тобой приключилось?

Рассказать она, конечно, не могла. Однако не так трудно было догадаться.

Сбежала от своего похитителя. Может, где-то с полдороги, а может, и в самом Уральске. Либо в Гурьеве.

Хозяйка наша, уже пожившая, немало видевшая на веку, все качала головой, говорила:

— Золотое сердечко. Ах, золотое! Сколько же шла, пока свой дом искала...

Прожила наша Мурка недолго, дня три-четыре. Весь запас своих жизненных сил потратила на то, чтобы вернуться.

В. РАЗИН

Рис. С. Аристокесовой