Юный Натуралист 1973-08, страница 29

начал дышать. Однако через десять минут сердце его остановилось. Никакие усилия не могли вернуть Муфту к жизни.

Надо ли объяснять, как мы были подавлены. Тем не менее отправили Муфту на вскрытие: если узнаем причину смерти, это может пригодиться на случай, когда у Шеены будут еще детеныши. Ответ был очень интересным. Мы лишний раз узнали, что животное может серьезно болеть без явно выраженных симптомов. Оказалось, левая рука Муфты была искривлена из-за внутреннего рубца около локтя, и кость недостаточно отвердела. Нижние ребра в левой части груди — искривленные и полые. Около сердца, которое само по себе было в полном порядке, образовалось глубокое изъязвление. Оно-то, по-видимому, и стало причиной смерти. Конечно, нас мало утешили последние фразы врачебного заключения: «Исследуемое животное имело серьезнейшие травмы, так что вряд ли какое-нибудь лечение даже на ранней стадии спасло бы ему жизнь».

Итак, мы узнали, во-первых, что в питании Шеены слишком мало кальция и, во-вторых, что мы не повинны в гибели Муфты. Порок сердца рано или поздно сделал бы свое, даже если бы мы не попытались извлечь малыша из клетки. Слабое утешение...

Вскоре Шеена опять стала готовиться к материнству и однажды ночью произвела на свет здорового крепкого детеныша са мочку. Ей теперь уже около двух лет, мы отделили дочь от матери, и она благополучно здравствует. Никаких симптомов, подобных тем, которые мы наблюдали у Муфты. Думаю, прекрасное здоровье дочери объясняется витаминами, которые получала с мать. Смерть Муфты нас кое-чему научила.

За печальным событием довольно скоро последовало более радостное, и мы сразу воспрянули духом. В мой кабинет явился возбужденный Джереми с развевающимися волосами.

— Гверецы! — кричал он. — У них малыш!

Невероятная новость! Во всем мире только еще один зоопарк располагает гверецами этого вида. Насколько нам было известно, эти обезьяны еще не давали потомства в неволе. Уже одно то, что мы сумели сохранить наших гверецев и приспособить их к новому образу жизни, было настоящим торжеством. Если нам удастся вырастить малыша, мы вправе торжествовать вдвойне.

Мы побежали к клетке. Три самки буквально вырывали друг у друга из рук малыша, так что не сразу поймешь, которая из них мать. Детеныш, как и все детеныши гверецев, был белый. Поди угадай, которая его мать. Мы не очень-то хорошо представляли себе поведение гверецев в естественных условиях. Может быть, у них, как у павианов, все самки поочередно выступают в роли тетушек новорожденного. Но, глядя на то, как малыш переходит из рук в руки, мы решили, что надо все-таки опознать мамашу, пока с младенцем не приключилась какая-нибудь беда.

Мы вошли в клетку и благополучно унесли из нее малыша, после чего живо взвесили его и определили пол. А заодно узнали, кто мать, потому что самая маленькая из трех самок тотчас бросилась к решетке, пытаясь вернуть себе дитя. Мы удалили двух других самок из клетки, возвратили матери ребенка. Несколько дней тетушек держали отдельно, пока не удостоверились, что малыш хорошо сосет молоко и достаточно крепок, чтобы подвергаться знакам внимания с их стороны. Когда группу вновь объединили, не обошлось без драки. Обе тетушки пытались отвоевать для себя малыша. Потерпев неудачу, они угомонились и принялись поглаживать друг друга.

Через несколько часов картина переменилась: то одна, то другая самка возилась с малышом, но стоило тому пискнуть, и мать сейчас же забирала его.

Старый самец, игравший в группе роль властного и строгого папаши, не обращал внимания на своего отпрыска. Он бесцеремонно отталкивал его в сторону, а иногда не пускал в спальное отделение мамашу с малышом. Сидит с присущим ему видом бесконечного превосходства, этакий владыка!

Малыш отлично развивался. Это была самочка. Мы назвали ее Энн.

С тех пор у гверецев не раз было прибавление семейства. Теперь у нас их двенадцать. Как я уже говорил, наш зоопарк — единственный в мире, добившийся размножения гверецев в неволе, и мы считаем это одним из самых главных достижений.

Пришло время мне отправляться в ежегодный отпуск. Разумеется, настоящего отпуска у меня никогда не бывает. Оказав