Юный Натуралист 1973-09, страница 41

53

кормился. Да и взгляд такой, как бы это сказать, добродушный, что ли-.

Понемножку соображать начинаю. Похоже, есть он меня не собирается, по крайней мере, в данный момент. Но как же быть дальше?

Стараюсь припомнить, что слышал когда-либо о медведях, как поступали в подобных случаях бывалые люди. Но ничего подходящего, конечно, вспомнить не могу. В уме, совсем не кстати, вертится: «Старик и ахнуть не успел, как на него медведь насел...»

С собой у меня даже ножа нет. Только табак в кармане, с махоркой смешанный. Можно бы в крайнем случае в глаза ему швырнуть, но мне тогда это и в голову не пришло.

А медведь все глядит и глядит. Может, думаю, тоже человека близко не видел, обрадовался случаю свести знакомство покороче.

И тут меня осенило: зажгу-ка я огонь. Звери огня не любят — он и уберется.

Наклонился осторожно, сорвал сухой травы, чиркнул спичкой. Медведь носом повел, фыркнул, дернулся. Не понравилось ему. Нет, думаю, еще, пожалуй, разозлится. Поскорей загасил.

Зверь успокоился, вновь уставился на меня. Потом потихоньку, боком-боком, не сводя с меня глаз, стал отходить. Перешел дорогу — ив лес.

А я на траву без сил свалился. Лежу, прислушиваюсь, боюсь поверить, что все обошлось.

Так вот мы и познакомились.

В. Разин

БОРЬКА

Как-то раз довелось мне делать рейс на буксире, в составе экспедиции. Мы плавдок перегоняли с Черного моря на Дальний Восток.

К концу шел второй месяц плавания, а караван все плелся вдоль африканского берега. Ни встречного судна, ни земли на горизонте. Под ногами клочок палубы: шагов двадцать в длину, с десяток в ширину, а дальше ходить нельзя — вода. Вода и небо. Да еще палящее солнце. Под его отвесными лучами океан казался вымершим. Ни всплеска, ни ряби на его гладкой поверхности. Иногда выпорхнет летучая рыбка. Сверкнут на солнце плавники-крылья. Рыбка с лету плюхнется в воду, подняв фейерверк брызг, и снова пусто.

На прогретом буксире поселилась скука. Уже все успело надоесть: и черепашья скорость неуклюжей громады дока, и однообразие судовой жизни, и изнуряющая жара.

Убежать от всего этого мы не могли и только с нетерпением ожидали стоянку.

...Разбудила меня непривычная тишина. Открыл глаза. В каюте полумрак. Через крохотный иллюминатор едва сочится мерцающий свет. Прислушался. У самого уха вода хлюпает. А машины не работают? Стоим? Рановато, пожалуй. Впрочем. Вскочил с койки, побежал на мостик.

По левому борту сквозь легкую серебристую дымку проглядывал берег.

Ба! Где это мы? Белая кромка прибоя, пустынный песчаный пляж, холмы, а за ними, сколько видит глаз, уходящие за горизонт барханы. Ни деревца, ни кустика, только песок, песок, прокаленный солнцем, провеянный ветрами. Однообразная^ безрадостная картина.

Расстроенный, спустился в каюту. Только думал за дела приняться, как, слышу, зовут. Схватил фотоаппарат и на палубу... А там веселье. Хохот стоит.

Метрах в пяти от судна в воде барахталось несколько морских львов. Я встречал этих животных и раньше у мыса Доброй Надежды, но так близко видел впервые.

Львы высовывали украшенные мохнатыми) усищами морды, фыркали, отряхивались. Брызги сверкающим жемчугом разлетались в разные стороны. Смотрели на нас огромными, полными любопытства глазами. То, лежа на спине, умывались, уморительно сложив передние ласты. Прихорашивались, разглаживая лоснящуюся шерсть. Движения их, чем-то напоминающие кошачьи, были настолько неторопливы и комичны, что невольно вызывали смех. Окончив туалет, львьг хлопали себя по брюху, словно давая понять, что оно пустое.

Через некоторое время животные осмелели и подплыли совсем близко. Одна из львиц даже детеныша привела с собой. Смешной такой карапуз, с метр ростом. Все возле мамы вертелся, заигрывал. Но особенно отличался огромный самец. Стар он был. Его светло-каштановый мех отливал серебром, а из пасти торчали желтые клыки. С чьей-то легкой руки его Борькой прозвали.

Ну и Борька! Ай да Борька! Что только он не вытворял. Подныривал под судно, вертелся волчком, кувыркался. Стали ему рыбу бросать. Ох и ловко он с ней разделывался! Выпрыгнет из воды до половины, подхватит на лету рыбину, тряхнет головой, фыркнет от удовольствия и отплывет в сторонку. Там, перевернувшись на спину, ластами зажмет и ест урча. Или начнет подбрасывать носом, словно мячик. Потеха, да и только!

Танкер пришел на вторые сутки. Работы сразу столько навалилось, что о морских львах забыли. Вдобавок ко всему погода