Юный Натуралист 1974-01, страница 49

50

неуклюжее существо, пытавшееся подползти к ним на четвереньках.

От первого же щелчка фотоаппарата лемминги исчезали в норе. Но вскоре, оправившись от испуга, тихо выползали, становились на задние лапки и замирали, сложив передние на груди.

Лежа на мягком ковре тундры, я долго порой разглядывал заросли леса у их нор. Чтобы выжить в суровой стране вьюг и ледяного ветра, карликовые деревца — и без того малюсенькие — вынуждены были еще и стлаться по земле. Но, как и в настоящем лесу, здесь все'праздновало свою осень. На ивах, березках, растущих вперемежку с куропачьей травой, алели и золотились крохотные листочки и осыпались, трогательно украшая землю вокруг. За этим занятием и застала меня полярная сова, решив при свете познакомиться со мной. Она, видимо, так поразилась, увидев меня в окружении прыгающих мышей, что, как старуха, позабывшая закрыть рот от удивления, перестала шевелить крыльями и едва не влетела в мой зеркальный объектив. А вскоре я узнал, что и песцы интересуются мной.

Однажды, резко обернувшись, я заставил подскочить затаившегося песца. Он тут же сконфуженно спрятался в овраг, но с тех пор мне уже не составляло труда, приглядевшись, отыскать светло-коричневую шубу песца, промышлявшего за сотни метров. Шуба его все более светлела, выделяясь на темневшем одеяле тундры. Все ближе подбиралась зима, не раз укладывался на землю снег, и хотя солнце, выбиравшееся из-за туч, не теряло силы и вмиг растапливало его, дни осени уже были сочтены. И, наверное, поэтому, как только солнце появлялось, обитатели опустевшей тундры заметно оживлялись, будто стараясь впрок запастись его энергией на длинную и темную ночь. В такое время чаще можно было увидеть взлетающих сов, леммин-. гов, греющихся у своих норок. Однажды я подсмотрел, как песец в солнечный вечер воевал с совой.

Видимо, ему показалось, что сова, дремавшая неподалеку, повинна в том, что лемминги не появляются из норок. Ибо песец, битый час понапрасну тыкавшийся носом в землю, вдруг, оскалившись, бросился на сову, и та, как мне показалось, едва успела взлететь. Царица тундры опомнилась лишь наверху. Набрав высоту, она вдруг, падая, понеслась за песцом и, выпустив страшные когти, едва не пригвоздила его к земле, -— песчишка злобно верещал, ползя на спине, но... на том и успокоился. Каково же было мое удивление, когда песчишка как ни в чем не бывало снова бросился на сову, едва

та опустилась на прежнюю кочку. Но на этот раз сова даже не шелохнулась, когда он сделал свой грозный выпад. Она осталась спокойно сидеть, и песцу пришлось вильнуть и промчаться мимо. Но это его ненадолго озадачило. Зверь принялся носиться вокруг птицы волчком. Круги его все убыстрялись. Наверное, в глазах у совы зарябило, она не успевала поворачивать вслед ему голову и в конце вынуждена была вновь взлететь. Любители мышей еще не раз пугали друг друга, но до настоящей драки дело так и не дошло. Когда же хозяева тундры заметили меня, то сова предупредительно каркнула что-то с высоты. Песец .залаял и тут же кинулся прочь. На его лай откликнулось еще несколько зверьков. Они показались на верхушке горы и заворчали на меня оттуда, как квохчущие куры. Так постепенно я добивался своего, приучая песцов к своему присутствию в тундре.

К" концу второй недели я выследил одного песчишку, который по утрам часто появлялся неподалеку от дома Ульвелько-та. Заблаговременно пробравшись в овраг, я устроился у него на пути. Было раннее утро. Холодный ветер дул с гор, и легкий морозец подернул воду в ручье. Вся тундра серебрилась. Вскоре я разглядел, что песец уже мышкует у гор. Дела у него, видно, шли плохо, потому что он, не останавливаясь, сновал, как челнок, взад-вперед.

' Часа через полтора зверь стал приближаться. В поисках леммингов он методично прочесывал берега ручья. Мой расчет оказался правильным, песец так и вылетел на меня, но случилось неожиданное— порвалась перфорация пленки, и я не мог снимать. Нет, я не швырнул в песца фотоаппаратом, а сел, сделал из шубы светонепроницаемый мешок и стал вручную ■ сматывать пленку.

Через день за мною должен был прилететь самолет. Я понимал, что повторить охоту сначала мне не удастся, и поэтому решил попробовать догнать песца. Он то отбегал от берега, то снова к нему возвращался, я же, скрываясь под берегом, мог бежать, сокращая путь, прямиком'. Бежать в шубе, в валенках и шапке по гальке оказалось не так-то легко. Я задыхался, а песец вновь и вновь успевал обойти меня. Сделав последний неудачный рывок, понимая, что и на этот раз просчитался, я, сам не пойму почему, вслух запричитал. «Кисонька, — помолил его я, — постой. Остановись хоть на одну минуту». К величайшему моему удивлению, песец остановился! «Хорошенький», — продолжал я уговаривать его, не растерявшись, и дикий