Юный Натуралист 1974-04, страница 26

I что-то внимательно разглядывает на земле. Затем осторожно отходит, устанавливает свою маскировочную палатку, прилаживает на штативе фотоаппарат, забирается в палатку — и исчезает. Неподвижно, не шевелясь, сидит он, скорчившись, часами не отрывая глаз от одной точки. Эта точка — гнездо птицы.

Странный человек — Сверре Фьель-стад — норвежский орнитолог-любитель. Он в совершенстве знает птиц Скандинавии, знает, где, когда и как их встретить, где строят они гнезда и как выкармливают птенцов. О том, какие маленькие тайны удается ему подсмотреть и раскрыть, рассказывает книга «Летела птица», которая будет напечатана в издательстве «Мир». Сегодня мы познакомим вас с отрывком из этой книги.

Озера — это лесные зеркала. Ъ них отражается все, что их окружает, по ним легко судить о времени года, погоде и многом другом. Ни одно озеро никогда не бывает однообразным, и вы без устали можете любоваться его меняющимся ликом. Чаще других мне приходит на память одно небольшое лесное озеро. Три лета, лежа на берегу, я всматривался в его сверкающую гладь и особенно пристально — в крохотный плавучий торфяной островок. Хозяйка острова — красно-зобая гагара. Более изящной, элегантной и таинственной птицы я не встречал.

Иногда, оставляя ненадолго свои крупные оливково-коричневые яйца, чтобы заняться ловлей рыбы, гагара вдруг выныривала между островком и берегом всего в нескольких метрах от маскировочной палатки, где я, притаившись, наблюдал за ней сквозь крохотное оконце. Некоторое время птица смотрела на меня, вернее, на палатку, потом ныряла и исчезала. Я почти ни разу не видел на поверхности пузырьков, по которым можно было бы определить, где находится птица.

Нередко гагара оставалась под водой не очень долго, но, вынырнув, могла как ни в чем не бывало тотчас уйти в глубину. Ведь краснозобая гагара — отличный пловец, а подводное царство — это ее вторая стихия.

Краснозобая гагара — одна из самых пугливых и осторожных птиц, каких мне довелось снимать. Когда я впервые попал на лесное озеро, мне пришлось ждать больше часа, прежде чем она осмелилась вернуться в свое гнездо.

Наблюдая за гагарами, я сумел разгадать кое-какие их секреты. Особенно интересно было видеть, как сидящая на яйцах птица реагирует на те или иные звуки.

Гагара ни разу не видела, как я забирался в свое укрытие (я всегда заползал в палатку с противоположной от островка стороны), и потому не подозревала о близости человека. Палатка изо дня в день стояла на одном и том же месте и постепенно превратилась для гагары в большой серый камень. Если я имитировал дрозда или другую певчую птицу, моя соседка едва поворачивала голову. Свист кроншнепа или крик кукушки производили на нее не большее впечатление. Но стоило мне начать осторожно кудахтать, как курица, и гагара тут же вытягивала шею: звук для нее был, очевидно, новым. Во всяком случае здесь, на озере. Лай лисицы оказывал обратное действие: сперва гагара вытягивала шею и осторожно поворачивала голову. Когда же я начинал тявкать снова, птица наклонялась вперед таким образом, что голова и шея оказывались в одной плоскости с телом. Обнаружить ее теперь было невозможно: она напоминала древесный корень, лежащий на торфяном поле. Но, сколько бы я ни тявкал, гагара не покидала яиц: то ли полагалась на свою маскировку, то ли просто боялась выдать местонахождение гнезда.

Раз уж мы заговорили о реакции гагары на звуки, следует заметить, что самым острым ее чувством является все же зрение. Однажды я слишком резко повернул киноаппарат, и чуть выступивший из палатки объектив качнулся. Гагара, плывшая в тот момент в сторону островка с гнездом, застыла на месте и уставилась на объектив. Лишь минут через пятнадцать решилась она забраться в гнездо.

Нередко гнездо гагары можно найти на озере, где рыба не водится, и ей приходится летать за кормом куда-нибудь еще. Так обстояло дело и на этом лесном озере. Правда, кое-какая рыбешка здесь все же водилась, но, когда пришла пора кормить птенца, родителям — отцу или матери, сказать не решусь, так как у гагары и самка и самец выглядят совершенно одинаково, — приходилось летать за рыбой на соседнее озеро за несколько километров. Но несколько километров для гагары не расстояние: летает она быстро, энергично работая крыльями.

За те годы, что я наблюдал гагару в гнезде, самка ни разу не откладывала двух яиц, и на свет появлялся лишь один птенец. Каждое лето он спускался из гнезда на воду. Плавать и нырять он умел с самой первой минуты, и учить его этому не приходилось.

Когда в конце июля я свернул свою палатку, оба родителя и их единственный птенец находились в небольшом заливчике. Взрослые птицы вытягивали шеи: их, казалось, очень удивлял вид берега, с ко