Юный Натуралист 1975-01, страница 43

41

нервных клеток ненамного обогнал человеческий.

Может быть, наши способности зависят от количества нервных клеток? Ученые решили выяснить, что произойдет с умственными способностями животных, если в их мозгу уменьшить или увеличить количество нервных клеток.

В клетках тела (в том числе и в мозговых клетках) обычных серебряных карасей, живущих в прудах и озерах нашей Родины, вместо нормального, двойного, тройной набор хромосом. Естественно, ири этом увеличен и размер клеток. Но их немного. Ведь крупных кирпичей для строительства здания требуется меньше, чем мелких. Но когда советские ученые сравнили «крупноклеточных» карасей с обычными, то выяснили, что первые глупее.

Американские физиологи ставили опыты с другой рыбой — крупноголовой тилапией. Малькам этих рыб пересаживали в мозг мозговое вещество, взятое у другого малька. У мальков такие пересадки вполне возможны. Когда рыбки подросли, ученые стали долго и кропотливо изучать их умственные способности. Результаты превзошли все ожидания. Некоторые из оперированных рыб далеко обогнали своих нормальных сверстниц и по умственному развитию приблизились к птицам и крысам. Таким образом ученые убедились, что чем больше мозг содержит нервных клеток, тем с более сложными задачами он способен справиться.

Когда анатомам впервые удалось тщательно рассмотреть мозговое вещество, они решили, что нервные волокна, которые были неплохо видны в микроскоп, никакого отношения к нервным клеткам не имеют. Исследователи полагали, что нервные клетки — это обособленные округлые тельца, рассеянные среди переплетений бесчисленных нервных волокон. Когда же, наконец, убедились, что нервные волокна отходят от клеток, возникло убеждение, что они являются своеобразными мостиками, соединяющими все нервные клетки между собой в единую сеть. На самом деле нервные отростки одной клетки внутрь другой никогда не входят. Они лишь слегка касаются тел соседних клеток или их отростков. В местах соприкосновения находятся небольшие вздутия, бляшки. Ученые называют их синапсами. Если в нервной клетке возникло возбуждение, оно бежит по главному отростку — аксону, но на другие нервные клетки или их отростки перескочить не может. Все нервные волокна, как и

электрические провода изоляцией, одеты в специальные оболочки. Вот для перехода возбуждения с волокна на волокно и предназначены синапсы. Они выполняют роль рубильников или выключателей. Сработает синапс — перескочит возбуждение на соседнее волокно, не сработает — на этом возбуждение и заглохнет.

Нервные волокна с бесчисленными синапсами — важнейшие аппараты мозга. Насколько велико их значение, показал опыт, проведенный на раках. В нервных ганглиях этих животных тела нервных клеток лежат на периферии, а их отростки заполняют всю внутреннюю часть ганглий.

Экспериментаторы умудрились срезать с ганглий верхний слой, как обычно чистят картофель. Таким образом, все нервные клетки были отсечены. После операции ганглии представляли собой клубок спутанных отростков и тем не менее некоторое время продолжали исправно выполнять свою функцию. Вот как важны нервные отростки и их главная деталь — синапсы. Недавно выяснилось, что нервная клетка человеческого мозга имеет 3—5 тысяч синапсов! Значительно больше, чем нервные клетки низших животных. Причем синапсы человеческого мозга устроены сложнее и совершеннее синапсов животных.

Все, с чем сталкивается животное в течение дня, запечатлевается в его мозгу, как бы записывается на киноленте. Скажем, спрятался заяц во время проливного ливня под густой елкой, он обязательно запомнит эту ель, а заодно шум дождя и запах мокрого леса. Случится ему в следующий раз попасть под сильный дождь, он скорее всего кинется к гостеприимной ели. Конечно, если до нее далеко, он попробует найти новое укрытие. Запомнит и его. Так постепенно у зайца окажется „несколько знакомых укрытий. В его мозгу будет храниться детальный вид этих гостеприимных елей.

Память человека сложнее. Все, что он запоминает зрительно или на слух, повторно записывается у него в специальном отделе мозга словами. Случись ребенку, гуляя в лесу, попасть под дождь, в его мозгу будет не только храниться вид дерева, под которым он прятался, но и словесная запись для памяти: «прятался под густой елью». Когда в другой раз он попадет под дождь, ему не надо будет вспоминать, как выглядела ель, когда-то уже давшая приют. Он будет пользоваться словесной памятью: «густая ель». Поэтому