Юный Натуралист 1975-02, страница 54

— Много вы понимаете, — пожевывал Божан гвозди во рту. — Как ей во дворе, в темени-то, вольной птице жить? Здесь хоть на свету, на солнышке...

В клетке орел прожил до глубокой зимы. Дед ему галок стрелял, тушками белок кормил. В январе занемогла птица, съежилась. Есть совсем перестала. Божан в дом орла перенес. В тепле тот отогрелся, ожил. Аппетит у него появился.

— Э-э-э! Да это ты, важный гость, от морозов наших скукожился, — понял дед. — Ну ладно, поживи уж, Васенька, в избе. Тепло скоро станет. Вместе с Яшкой на волю и выпущу.

53

Как-то заезжий охотник предлагал деду за птицу двуствольную «тулочку». Хотел из орла чучело сделать, свою городскую квартиру небывалым трофеем украсить. Только осерчал на него старый Божан и слушать не захотел, из дому выставил.

Долго не мог успокоиться старик после этого скандала. Ох и ругал горожанина! На чем свет стоит клял. А ведь хорошими знакомыми прежде были, чуть ли не друзьями.

Так и жили они вчетвером до конца зимы под одной крышей: дед Божан, собака Данька, бельчонок Яшка и орел Васька. Данька скоро привыкла к новому домочадцу, но близко не подходила: все серчал на нее тот, бросался с клекотом. А бельчонок только деду в руки давался. От других все подальше, верхом держался: то где-нибудь на печи или полке притаится, то в рукаве схоронится.

...После лютых морозов весна к нам обычно раньше приходит. Выдохнется зима прежде времени, поистратит свою лютость на холода и метели, смотришь: и нет у нее больше сил выстоять, до положенных календарных дней продержаться. Покрепится, покрепится да и отступит на две-три недели раньше своего законного срока. Скоро осядут тогда сугробы, солнце в несколько дней снег слижет, в ручьи соберет талую воду.

Едва встретил Божан первых грачей, всей деревенской ребятне объявил:

— Завтра орла на волю выпускаю.

С утра у Божанова дома полдеревни столпилось. Ребятишки кричат, в школу торопятся, а Божан медлит.

— Жалко, — говорит, — мне и отпускать-то. Привык я к Ваське, из рук кормиться приучил. Может, оставить?

Но вот пошел в дом. Вынес на руке птицу, за крылья легонько придерживает. Встал посреди улицы:

— Ну с богом! — и подбросил птицу вверх.

Орел качнулся, распластал крылья и тяжело пошел ввысь.

Ребятня галдела, подбадривая в полете птицу. Лишь старый Божан молча смотрел ей вслед и с грустью улыбался. Серебряная капелька блеснула на морщинистой щеке старика.

Высоко поднялся орел. Так высоко, что его можно было принять за простого тетеревятника. Распростер в родном небе крылья и застыл. То ли в свободу не верил, то ли прощался со своей второй родиной — нашей лесной деревушкой. Потом развернулся и медленно поплыл, оставляя с левого крыла уже взошедшее солнце.

В. Степанов