Юный Натуралист 1975-06, страница 46

44

их «зуями». поэтому часто в документах пушкинского времени сельцо Михайловское именовалось по-другому — «сельцо -Зуево».

В этом уголке Михайловского всегда первозданная тишина, нарушаемая изредка гортанным резким вскриком цапли да шорохом падающей из лапок белки шишки. Под гнездовьями «зуёв» лежат крупные перья, иногда увидишь и желторотую, еще нахохлившуюся цаплю, выпавшую из гнезда. Часто встречаются холмики земли, вырытые кротами, а чуть подальше «лисьи ямы». Здесь невольно вспоминаешь пушкинские строчки:

Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей.

А рще чуть дальше, почти у самого домика няни, на огромной ели гнездятся аисты — потомки тех, которые жили здесь при Пушкине.

Это они, Михайловские рощи, встречающие нас торжественной красотой, стали в поэзии Пушкина символом всего этого пушкинского уголка.

Чудное мгновенье

Одна из красивейших аллей Михайловского парка — липовая аллея. Она живописна не только густой сенью и двумя зелеными уютными беседками, венчающими ее концы, но и причудливостью форм деревьев, непохожих одно на другое.

Среди почитателей Пушкина за этой аллеей закрепилось и другое название — «аллея Керн», связанное с посещением Анной Петровной Керн села Михайловского в июне 1825 года.

А. П. Керн так рассказывает в своих воспоминаниях о прогулке в Михайловское: «Тетушка предложила нам всем после ужина прогулку в Михайловское. Пушкин очень обрадовался этому, и мы поехали... Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном в одном, сестра, Пушкин и я в другом. Ни прежде, ни после я не видела его так добродушно веселым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов, хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: «Люблю луну, когда она освещает красивое лицо». Хвалил природу.

Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад.

«Приют задумчивых дриад» с длинными аллеями старых дерев, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать. Тетушка, приехавши туда вслед за нами, сказала: «Милый Пушкин, покажите же, как любезный хозяин, ваш сад госпоже». Он быстро подал мне руку и

побежал скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться».

Эта встреча с Керн, уехавшей вскоре в Ригу, оставила в сердце Пушкина яркое чувство, и его невольно снова и снова влекло туда, где он провел незабываемые минуты прогулки с Анной Петровной, в парк, в липовую аллею. «Каждую ночь,— писал вскоре поэт в Ригу своей приятельнице Анне Вульф, — гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь — камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов»...

«Аллея Керн» хорошо сохранилась до сего дня. Но деревья ее устарели, к тому же липа — дерево «хрупкое», с неустойчивой к гниению древесиной. Сейчас за каждым деревом этой аллеи вёдется постоянное наблюдение, и борьба идет за максимальное продление жизни не только целого дерева, но и отдельной ветви его. Вот почему на некоторых деревьях «аллеи Керн» можно видеть стяжные металлические кольца и бандажи и даже подпорки под те сучья, которые могут при неблагоприятной обстановке — сильном ветре, снегопаде — обломиться. И все же время неумолимо — за последние десятилетия несколько старых лип аллеи погибло.

Вот почему уже сейчас этот вопрос — сделать «аллею Керн» вечной — волнует хранителей Пушкинского заповедника. И они всерьез думают над одним из предложений специалистов-лесоводов: где-то в стороне посадить аллею-«дублер», подобрав деревья такой же «портретной» характеристики, как и в сегодняшней «аллее Керн», и в случае гибели старого дерева заменить его «двойником» из аллеи-«дублера».

А вот центральную подъездную аллею парка — еловую аллею — уже реставрировали несколько лет назад: сделали ее в тех же размерах, какие она имела при Пушкине. Ведь после смерти поэта в Михайловском долгое время никто не жил, ухода за парком не было. И когда в Михайловском в 1860 году поселился младший сын поэта Григорий Александрович Пушкин, то многие старые ели уже погибли. Их стало еще меньше после гитлеровского нашествия: фашисты перед отступлением из Михайловского привязывали к каждому гигантскому дереву аллеи толовую шашку и подрывали его. Советские воины, первыми ворвавшиеся сюда, видели эти ели-великаны поломанными, как спички, на высоте роста человека. Вместо погибших деревьев сразу после войны были посажены молодые елки, они хорошо прижились и пышно разрослись за последние годы. А старых ган-нибаловских елей сохранилось сейчас только пять. Они стоят у начала еловой аллеи, им сейчас более 250 лет.