Юный Натуралист 1976-01, страница 26

24

стоящей пулей. Мы очень надеялись, что такой беды не случится. Обычно медведицы далеко от детенышей не отходят. Выскочат, сделают два-три прыжка для острастки и возвращаются к берлоге.

Трое других членов экспедиции поднялись выше. Беликов держал в руках ружье сО шприцем. Двое с лопатами. Они должны колоть твердый снег и бросать его в дыру.

На каждой берлоге мы действовали по-разному. Если берлога глубокая, потолок у нее толстый, старались дыру забросать снегом. После этого можно было подойти ближе, встать прямо на потолок и вырыть лопатой узкое отверстие. Через него Беликов стрелял в медведицу шприцем. Если же слой снега над медвежьей семьей тонкий, то подходить близко нельзя ни в коем случае. Провалишься, попадешь в медвежьи объятия, а этого никто, естественно, из нас не хотел. Надо как-то выманивать мамашу наружу. Заставить ее выскочить из-под снега. И пока она осматривается, стрелять лекарством.

Сегодня перед нами была как раз берлога с тонким сводом.

Все уже стоят на своих местах. Наколота горка кусков снега. Медведицы редко отзываются на первый кусок. Они «фукают» из глубины берлоги, негромко, но очень внушительно рычат. Видимо, надеются, что посторонние не станут связываться с таким могучим зверем. Да и от медвежат неохота отлучаться. То ли дело отсидеться в берлоге — надежном, по мнению медведицы, убежище.

Поэтому мы приготовились к долгой осаде. Беликов даже ружье повесил на плечо. Незачем держать его в руках, пока медведица будет пугать нас из-под снега. «Выбирайте куски покрупнее, — сказал он. — Иначе она не обратит на них внимания».

Вот увесистый снежный кирпич в руках. Каждому хочется попасть прямо в дыру. У нас почему-то получается так: если первый упал в сторону от отверстия, придется возиться долго. Снег все время будет лететь мимо. «На страховке, внимание!» Два ствола нацелены на берлогу. «Кидайте!»

Кусок снега описывает дугу, опускается прямо в чернеющую на склоне дыру. Прекрасно. Значит, сегодня нам будет сопутствовать удача. Но не успеваем мы порадоваться снайперскому броску, как из берлоги вымахивает огромная медведица. Мордой прямо на нас. И, не задерживаясь, бросается в нашу сторону. «Бегите!» — раздается крик. Те, кто стоял ближе к берлоге, бросаются вниз по склону, не разбирая дороги, не обращая внимания на острые камни, — жизнь дороже порванных брюк.

«Не стреляйте!» — еще один вопль.

Оглядываемся. Медведица стоит метрах в сорока от нас. Двое с оружием медленно отступают. Они не спускают с мушки медведицу. Наконец все внизу. Все тяжело дышат. Расстегиваем куртки.

— Вот так делается наука, — замечает экспедиционный философ. — То мы бегаем за медведями, то они за нами.

— Почему же не стрелял шприцем? — спрашиваем у Беликова.

— Куда тут стрелять? Дай бог ноги унести. Сейчас она спрячется в берлогу, выманим ее еще раз, тогда уж выстрелю.

Мы смотрим на медведицу. Она поглядывает на нас. Здорово похудела, бедная, за зиму. Ведь она ничего не ела несколько месяцев и при том кормила медвежат. Медвежата, наверное, трясутся от страха в берлоге. Ну, чего стоишь? Возвращайся к своим косолапым.

Медведица топчется на одном месте. Морда довольно угрюмая. Хватанула пастью снег со склона. Шкура у нее совсем не белая — скорее желтая, почти лимонная. Шерсть на лапах висит свалявшимися прядями. Что-то ей не нравится в нас. Рыкнула несколько раз, пригнула голову. Иди, иди, ничего плохого мы тебе не сделаем. И она как бы послушалась, повернулась к нам спиной, полезла вверх. У берлоги еще раз обернулась. Ишь, какая недовольная. Спускайся вниз.

И тут... Тут произошло совершенно непредвиденное. Медведица наклонилась к дыре, из которой выскочила, коротко нюхнула воздух. Потопталась. Опять посмотрела в нашу сторону. И пошла прочь от берлоги вверх, с одной горной терассы на другую. Что с ней? Решила прогуляться? Но нет, лезет выше и выше, скорбно поматывает головой. Вернись, голубушка, что же ты, в самом деле!

Мы остолбенели. Такого еще не бывало. Вот уже поднялась к перевалу—небольшое отсюда желтое пятно на фоне снежных гор. Последний раз остановилась, высоко подняла морду и исчезла из глаз. Бросила медвежат! А может быть, их нет в берлоге? Нет, медведицы в одиночку никогда на зиму не залегают под снегом.

Мы полезли по склону наверх. Подошли к отверстию. Двоих оставили на всякий случай с оружием наблюдать — вдруг вернется медведица. А сами по очереди суем головы в дыру. Тихо. Ни шороха, ни звука. В полумраке виден ход, поворачивающий направо. «Держите меня за ноги, — сказал Андрей Григорьевич Куприянов. — Я загляну подальше».

Мы крепко ухватили его за ноги. Это была совсем не лишняя мера предосторожности. В позапрошлом году усыпили в берлоге медведицу, полезли туда, а там оказалась вторая. Как в коммунальной квар